— Я не знаю его имени. Я все еще не знаю его чертового имени. — Сейчас мне это казалось столь важным, настолько, что мой голос задрожал, и я покачала головой, с трудом сглотнув, когда меня захлестнули эмоции.

Накатила волна гнева, за ней последовал поток сочувствия.

— Мерит, — произнес он голосом, полным эмоций, беспокойства.

Я лишь покачала головой и подняла руку. Я была еще не готова к сочувствию.

— Он работает на Рида. Он планировал добраться до меня, чтобы выбить тебя из колеи. Ты настоящая цель Рида. Он хочет причинить тебе боль. Манипулировать тобой. Вот какой он человек.

— Нахрен Эдриена Рида.

Его голос был настолько резким, настолько решительным, что мне пришлось снова посмотреть на него. Его лицо выражало свирепость воина, человека, намеревающегося уничтожить своих врагов.

— Смерть будет мучительной для Эдриена Рида, но сейчас не об этом, он для меня не важен. Единственное, что меня интересует в Риде — это опасность, которую он представляет для моих людей, для тебя. Это меня очень сильно заботит.

Это было очень близко к извинению. Очень близко к признанию, что Рид заставил его сделать что-то достойное сожаления — включая звонок моему отцу.

— Какова связь Рида с Бродягой? — спросил он, прежде чем я смогла заострить внимание на этой теме. Что, вероятно, было лучшим для нас обоих. И все же, он заставлял меня говорить. Сообщать о фактах, вместо того, чтобы позволить ускользнуть обратно в свой страх.

— Это, должно быть, Селина.

— Почему? — спросил он.

— Она заплатила вампиру, чтобы тот убил меня. Она была в долгу перед Ридом на протяжении многих лет; он финансировал ее образ жизни. Может, она взяла на это деньги у Рида, и так он узнал о Бродяге. Или, может, Рид был не просто источником денег. Он криминальный авторитет. Быть может, он и убийцу предоставил. Хотя, если это так, то зачем так долго ждать, чтобы показать его мне?

Взгляд Этана потемнел, вероятно, потому что он подумал о Бальтазаре.

— Рид человек, который умеет выжидать.

Я кивнула.

— Он любит драматизировать. Нет, правильнее будет сказать: он любит эмоционально трахать мозги. И он, ей-Богу, в этом преуспел. У меня такое чувство, будто это снова происходит. Как будто я начинаю с самого начала. У меня складывается ощущение, что все не на том месте.

— О, Мерит, — произнес Этан. Он потянулся к моим рукам, проигнорировав мои попытки оттолкнуть его, и привлек меня к себе. Он обнял меня, обернув руки вокруг моего тела, как будто мог вытеснить остальной мир или защитить меня от его острых граней.

Я уткнулась лицом ему в грудь, позволив слезам, которые я сдерживала в течении нескольких часов, наконец пролиться.

— Я позволила ему сбежать, — сказала я, когда разрыдалась еще сильнее. — Я, мать его, позволила ему сбежать. И я ненавижу себя за это.

— У тебя есть право на твои эмоции, но они незаслуженно суровы. Ты спасла ребенка, Мерит.

— Я позволила ему сбежать. — Я посмотрела вверх на него. — Три раза, Этан. Три раза он причинил мне боль и ушел от этого. Когда он получит по заслугам? Когда его заставят понести наказание?

— Не знаю, Мерит. Я не знаю, добьешься ли ты правосудия, и получит ли он по заслугам. — Он отстранился, чтобы посмотреть на меня. — Ты не ребенок, и знаешь, что мир несправедлив. Ты получила свою долю несправедливости, и тебе сегодня сурово об этом напомнили. Но я клянусь тебе, Мерит — клянусь своей жизнью, своим Домом и своей душой — он никогда снова не тронет тебя.

Внезапно я почувствовала себя такой уставшей.