Его отец, лорд Джон Вуд, являлся младшим братом маркиза Баквуда, и, насколько было известно Магнолии, на всех Британских островах не нашлось бы семейства, вызывавшего большее почитание и восхищение, чем то, во главе которого стоял маркиз.

Его дом находился в имении, подаренном королевой Елизаветой сэру Уолтеру Вуду, первому маркизу, после того, как тот потопил три испанских талиона.

Кроме трофеев этой победы, он преподнес ей и несколько прекрасных жемчужин, конфискованных у военнопленных.

Как только Магнолия встретила Уоррена, она сказала себе: это судьба.

Хотя, по наведенным ею справкам, он не был очень богат, она знала: для нее в качестве его жены будет открыта любая дверь в высшем свете, и она, безусловно, украсит собою элиту Мальборо-Хауса.

Уоррен, который к двадцати восьми годам уже успел насладиться великим множеством романов с красавицами, находившими его не только интересным, но и обаятельным, был сражен Магнолией наповал Нечто необычное виделось ему в ее больших влажных глазах и нежной белой коже, действительно напоминавшей лепестки магнолии.

Лишь впоследствии он узнал, что при крещении ее назвали не Магнолией, а более прозаическим именем — Мэри, которое она, став достаточно взрослой, дабы оценить собственное очарование, сменила на новое, эффектное.

К несчастью для Магнолии, в то время как Уоррен сделал ей предложение, со дня смерти ее матери прошло всего два месяца.

Это значило, что окружающие сочли бы ее поведение совершенно неподобающим и бессердечным, если б она посмела даже подумать о помолвке, пока не пройдет по крайней мере еще четыре месяца.

А пожениться они смогли бы еще через три месяца после помолвки.

У Магнолии не было намерения нарушать общепринятые светские правила.

Поэтому она с готовностью приняла предложение Уоррена, сделав оговорку, что до поры до времени это должно оставаться их тщательно сохраняемой тайной.

— Понимаю, дорогая, — ответил он, — и, конечно, сделаю все, как ты хочешь, но я не в силах ждать ни секундой больше, чем это продиктовано необходимостью. Я мечтаю поскорее увидеть тебя своей женой.

— Я люблю тебя! Люблю! — воскликнула Магнолия — Если тебе трудно ждать, то и мне это дается ничуть не легче!

Он страстно целовал ее, а она казалась ему робкой, невинной и самой восхитительной женщиной на свете.

Она высвободилась из объятий, не отстраняясь от него.

— Мы должны вести себя очень осмотрительно, чтобы о нас не пошли толки да пересуды.

И тем не менее, дорогой мой, чудесный Уоррен, я бы очень хотела познакомиться с твоей семьей.

Он улыбнулся.

— Я полагаю, на самом деле ты хочешь увидеть Баквуд, — сказал он. — Это самый красивый дом на свете, и ради тебя я бы очень желал стать его владельцем!

Немного помолчав, Уоррен прибавил:

— Он был бы под стать моей королеве — считай это лучшим моим комплиментом!

Потом он объяснил, что дядя Артур чрезвычайно добр к нему: хотя его родители живут в прелестном старинном особняке, в том же поместье, ему разрешено пользоваться Баквудом как собственным домом, кататься на дядиных лошадях и охотиться в его лесах.

Он глубоко убежден, что дядя найдет Магнолию такой же прекрасной и очаровательной, какой считает ее сам.

В то же время он нуждается в его одобрении, и потому привез ее в Баквуд при первом удобном случае.

Конечно же, они остановились в особняке, где жила его мать.

Леди Вуд отнеслась к Магнолии, на его взгляд, несколько прохладнее, чем ему хотелось бы, но он приписал это естественному беспокойству любой матери о своем сыне: сможет ли какая-то женщина сделать его по-настоящему счастливым?

Что касается маркиза, то ему она показалась не менее пленительной, чем ожидал Уоррен.