|
.. - Но хотя бы в город вы можете выйти? Или этого правила тоже не позволяют? Это уже выглядело богохульством. - Послушайте, сестра... - Я вас умоляю, месье номер шесть... - Вы же знаете, чего я от вас хочу. - Тише!.. Пожалуйста... И она, сложив руки на груди, шагнула вперед, заставляя его отступить. И тут же заговорила громче, с явным намерением сделать так, чтобы ее услышала сестра Альдегонда: - Уверяю, что вашей милой больной всего хватает, а ее душевное состояние превосходно... Настаивать не было никакого смысла. Мегрэ уже ступил на лестницу, попав в поле зрения сестры Аурелии. Не оставалось ничего иного, как спуститься. - До свидания, месье номер шесть, - прозвучал слащавый голос из окошечка. - Вы завтра позвоните? Вид у него был, как у огромного парня среди маленьких девчушек, которые затеяли с ним игру. Маленькие девочки всех возрастов, включая мадемуазель Ринкэ, Бог знает почему! И даже мадам Мегрэ попала в эту компанию. Зачем же было писать, если эта монашенка не могла с ним переговорить? В течение десяти минут он пытался начать разговор с Мари-Анжеликой. Тоже лицемерка порядочная. Каким ведь безмятежным голоском проворковала: "Уверяю, что вашей милой больной всего хватает..." А та другая, из пятнадцатой палаты? Тоже была "милая больная"? Он шел по улице, не скрываясь в тени, шел прямо под палящим солнцем. Постепенно успокаиваясь, он даже посмеялся над собой! Бедная сестра Мари-Анжелика! В общем-то она сделала все, что смогла. Даже проявила смелость и инициативу. То, что в другом месте выглядело бы совершенно банально, здесь приобретало вид настоящего геройского поступка. Не ее вина, что Мегрэ прибыл слишком поздно, а девица Годро умерла слишком рано. Что же теперь он мог поделать? Вернуться в клинику, встретиться с сестрой-настоятельницей и сказать ей: "Мне необходимо переговорить с сестрой Мари-Анжеликой?!" Под каким предлогом? Во что он вмешивается? Здесь ведь он не знаменитый комиссар Мегрэ из уголовной полиции, а просто обыкновенный месье, под номером шесть... Обратиться прямо к доктору Беллами? Но что ему сказать, Боже мой? Разве не сам доктор настоял на вскрытии своей родственницы? Комиссар Мансюи вчера в разговоре с ним утверждал, что Лили Годро находилась в состоянии комы, не приходила в сознание. Так и умерла. Еще один стаканчик белого вина. В настоящем бистро, где пьют и едят настоящие мужчины. В бистро, где в окна бьет настоящий солнечный свет, а не какой-то бледный, искусственный, как в клинике, от которого чувствуешь себя неуютно. Что до записки, то он ее порвал. Потом отправился в пивную. Явится ли туда доктор Беллами играть в карты? Впрочем, это его личное дело. Ведь часто, когда в доме покойник, женщины трагическими голосами говорят: "Ах нет! Не настаивайте... я и кусочка не могу проглотить... Лучше бы я сама умерла..." А спустя некоторое время они с удовольствием поглощают десерт и кончают тем, что обмениваются различными кулинарными рецептами с родственницами. А тот же доктор Беллами продолжает ходить играть в бридж. Он и сейчас находился там, как и ежедневно. Неоднократно поглядывал на Мегрэ, и взгляд его был разумен и вопрошающ. |
