|
А еще на лестнице ему попался доктор Бертран... Мегрэ надоело ломать голову. Да и какое значение все это имело? Но тем не менее в половине одиннадцатого он все-таки нашел записку. Сделал он это, поднявшись к себе в номер в отеле "Бель эр". Как обычно, перед сном он вывернул карманы и вытащил все содержимое, чтобы разложить на комоде. Как и в предшествующие дни, он довольно много выпил. Без особой причины. Просто так была организована его жизнь в Сабль. Например, спустившись из своего номера вниз в девять утра, он просто вынужден был выпить. Утром в восемь самая маленькая и смуглая из горничных, Жюли, приносила постояльцам кофе в постель. Почему же он должен был в это время спать, когда уже давно привык подниматься в шесть? Вот и еще одна мания. Отпуск ведь - спи сколько хочешь. Но он просто привык в течение трехсот двадцати дней в году вставать с рассветом, обещая себе: "Ну уж в отпуске-то я отосплюсь, наверстаю!" Окна его номера выходили на море. На дворе стоял август. Спал он с открытым окном. Старенькие шторы из красного репса не очень-то задерживали солнечные лучи, и яркий свет вместе с шорохом волн на пляже прогонял его сон. А тут еще соседка слева, дама с четырьмя детьми от шести месяцев до восьми лет, которые все вместе проживали в одном номере. Целый час слышались крики, споры, снование туда-сюда... Он отчетливо представлял, как она, полуодетая, сунув ноги в домашние туфли, непричесанная, воюет со своей оравой ребятишек, рассовывая одного в постель, другого в угол, давая подзатыльник старшему, который тут же ревел, ищет куда-то засунутые туфельки девчонки... И еще она безуспешно пытается зажечь спиртовку, чтобы подогреть бутылочку с соской. До Мегрэ из-под двери доносится запах спирта. Что же до двух стариков из номера справа, то тут разыгрывалась своя комедия. Они без конца что-то монотонно бубнили, и было трудно разобрать, кто говорит, женщина или мужчина. Скорее можно было подумать, что они читают псалмы. Ко всему прочему, нужно было ждать, пока освободится ванная на этаже, прислушиваясь к звукам спускаемой воды и шуму душа. В номере Мегрэ был небольшой балкончик. Он выходил на него в халате, и перед ним представало великолепное зрелище - сверкающий морской простор в голубовато-белой дымке. Виднелись на пляже и первые зонтики, первые любители окунуться в цветастых купальниках. Когда Мегрэ, чисто выбритый, с незамеченным клочком пены возле уха, спускался вниз, он закуривал уже третью трубку. Что заставляло его отправляться на кухню, так сказать, за кулисы? Ровным счетом ничего.Он мог бы, как и все прочие, пойти в светлый зал столовой, где толстенькая лощеная официантка с невообразимо огромной грудью, Жармен, обслуживала посетителей. Так ведь нет. Он толкал дверь столовой, где обычно питались хозяева, потом открывал дверь, ведущую на кухню. Как раз в это время мадам Леонар, водрузив на нос очки, обсуждала с поваром меню. Месье же Леонар поднимался из подвала. Его в любое время дня можно было застать поднимающимся из подвала, хотя при этом он никогда не был пьян. - Хороший сегодня денек, комиссар... На месье Леонаре были домашние туфли и рубаха с засученными рукавами. А на кухне уже стояли наготове зеленый горошек, свежая морковь, зеленые перчики и начищенная картошка в кастрюлях. На деревянном струганом столе были разложены куски мяса; тушки рыбы, соль или тюрбо ждали, когда их почистят от чешуи... - Стаканчик белого, комиссар? Первый стаканчик за день. |
