|
.. - Уверяю вас, доктор, что это все от ракушек, - повторяла мадам Мегрэ с вымученной улыбкой. Но врачи не улыбались, да и сам Мегрэ тоже. Острый аппендицит, грозящий перитонитом, требовал срочной операции. Во время самой операции он вышагивал по коридору, как и некий молодой человек, ожидавший, когда у его жены начнутся роды. Тот тоже шагал, грызя ногти до крови. Вот так он и стал "месье номер шесть". В последующие дни он обрел новые привычки, в частности неслышное хождение на цыпочках, умение приторно улыбаться сестре Аурелии, а затем и сестре Мари-Анжелике. Научился даже улыбаться постылой старой деве. После всего кто-то воспользовался этим и сунул ему в карман дурацкую записку. А все же, кто это такая - больная из палаты номер пятнадцать? Мадам Мегрэ наверняка ее знала. Она вообще знала всех, не будучи знакома лично. Была в курсе их мелких дел. Случалось, что она сильно, как в церкви, понизив голос, рассказывала мужу: - В одиннадцатой палате лежит очень приятная дама. Однако она так несчастна... Наклонись-ка пониже... - И уже на ухо мужу шептала: - У нее рак груди... Потом мадам Мегрэ украдкой бросала взгляд в сторону старой девы, и это должно было означать, что у той тоже рак. - Если бы ты только видел тут одну молодую девицу! Очень хорошенькая... Ее перевели в общую палату... Палаты здесь распределялись, как в пассажирском поезде, образуя три класса: общая палата соответствовала третьему классу, палата на двоих - второму, а высшей в иерархии была одноместная. О чем же здесь еще могли говорить? В основном разговоры велись какие-то детские. Да разве и сами добрые сестры не выглядели инфантильными? Пациенты жили со своей завистью, мелкими, передаваемыми шепотом секретами... Они, как скряги, копили приносимые сладости и жадно прислушивались к тому, что делается в коридоре. "Сжальтесь..." Так могла написать только женщина. Но почему пациентка из пятнадцатой палаты нуждается именно в нем? Может быть, не стоит принимать все это всерьез, а просто обратиться к сестре Аурелии и попросить разрешения посетить ту, имени которой он даже не знал? Солнце горячими лучами заливало не только пляж, но и весь город. Все вокруг превращалось в настоящее марево, и когда человек попадал в тень, то у него перед глазами плавали красные пятна. Ладно! Он покончил со своей сиестой, сложил газету, надел пиджак, закурил трубку и спустился вниз. - До свидания, комиссар... Звучит, как прощание и как напутствие. Все вокруг любезны и улыбчивы. Один он старый ворчун. Проливной дождь или дискуссия с кем-нибудь принесли бы ему сейчас облегчение. Опять зеленая дверь и звон колокола. Даже не нужно смотреть на часы. - Здравствуйте, сестра... Почему же ему не поклониться, раз так здесь принято? На очереди сестра Мари-Анжелика, которая ждет на лестнице. - Здравствуйте, сестра... И вот уже месье номер шесть на цыпочках снова входит в палату мадам Мегрэ. - Как ты себя чувствуешь? Она пытается улыбнуться, хотя это плохо у нее получается. - Не нужно приносить мне больше апельсины. |
