|
Мы иногда имеем дело, и я этого не отрицаю, с преждевременно развитыми девочками, которые знакомятся с мальчиками на улицах, особенно зимой, когда уже темновато, а то и со взрослыми мужчинами. Но это - исключение. - Люсиль была разумной девочкой? - Я даже называла ее маленькой мамочкой, потому что на переменах вместо того, чтобы играть со старшими, она занималась с малышами. Однажды я очень удивилась, случайно услышав ее разговор с одной из подруг, у которой в семье только что появился маленький братик. Люсиль грустно так сказала: "Мне кажется, что моя мать больше не сможет иметь детей..." Скажу вам, месье комиссар, что, на мой взгляд, только в бедных семьях есть уже настоящие мамаши в четырнадцать лет. - Полагаю, что в связи с каникулами вы ее в последнее время не видели? - Нет. Я видела ее много раз, ибо, чтобы не предоставлять детей самим себе и улице, мы с теми, кого доверяли нам родители, организовывали разные игры, ходили на пляж или в сосняк... - Вам не показалось, что Люсиль изменилась? - Я заметила, что она стала несколько нервной, и спросила ее об этом. Не знаю, бывает ли такое в классах у мальчиков, но у нас есть свои любимицы. Такой любимицей Люсиль была для меня. На переменах во время школьных занятий она охотно покидала подруг, чтобы поболтать со мной. Как-то, помнится, я спросила ее, правда ли, что брат уехал. - Это было несколько дней тому назад или много раньше? - Всего три дня назад. Я услышала это от других девочек. И вот, вместо того чтобы мне прямо и откровенно ответить, она отвернулась и сухо так обронила: "Да". - "Наверное, это большое горе для твоей мамы?" - "Я не знаю". - "Она получила от него какую-нибудь весточку?" - "Я не знаю". Ну, настаивать я, конечно, не стала, потому что почувствовала, как она вся напряглась и занервничала. Это все, что мне известно, месье комиссар.. - Вы даете уроки игры на пианино? - Всего несколько частных уроков. - Люсиль тоже брала у вас уроки? Мадам Жадэн с некоторым смущением опустила голову. Это, наверное, означало, что родители Люсиль не могли позволить такого рода роскошь для своей дочери. Когда Мегрэ добрался до улицы Сен-Шарль, где находилась типография "Ларю и Жорже", рабочие уже выходили оттуда. Он пересек мощеный дворик. Обогнул грузовик и толкнул застекленную дверь, на которой висела табличка с надписью: "Бюро". Какая-то машинистка-стенографистка надевала шляпку, тоже собираясь уходить. - Месье Ларю здесь? - спросил он. - Месье Ларю уже два месяца как умер. - Извините. Могу ли я в таком случае поговорить с месье Жорже? Тот, находясь в соседней комнате, наверное, услышал, ибо крикнул: - Впустите ко мне, мадемуазель Берта! Этот державшийся скромно мужчина небольшого роста был занят корректурой своей газеты. Газета "Эхо Сабль" выходила раз в неделю на четырех полосах и содержала местные новости, объявления и извещения, в частности нотариусов. - Садитесь, месье комиссар. Не удивляйтесь тому, что я вас знаю. Я старый друг комиссара Мансюи, и он говорил мне о вас. А еще я каждый день вижу, как вы проходите по улицам. Очень сомневался, что вы зайдете повидаться со мной. - Поскольку Мегрэ продолжал молчать, слушая его, он продолжал: - Один из ваших коллег недавно заходил, зовут его. |
