— И много на свете анекдотов о зубных врачах? — поинтересовался Карелла, который не мог вспомнить ничего подобного.

— Ой, только не надо об этом, — поморщился Элсворт и заговорил серьезно: — Дело в том, что до недавнего времени... да... он всегда был веселым и общительным и спокойно чувствовал себя в моем кабинете.

— Вот вы только что сказали «до недавнего времени»...

— Да, дело в том... — Элсворт покачал головой. — Может быть, это из-за лечения. Я не знаю. Некоторые при словах «чистка канала» воображают, что врач собирается ковырять в их зубе канал вроде Панамского или Суэцкого. Но это довольно обычная процедура. Мы удаляем убитый нерв, прочищаем и пломбируем канал, а затем ставим коронку.

— И последние визиты к вам были связаны именно с этим? Обычная чистка и пломбирование канала?

— Да. Какие, вы сказали, числа? Я помню, что принимал его в феврале несколько раз...

— У меня есть данные только за март, — сказал Карелла.

— Где-то в начале месяца, так?

— Да, один из визитов приходился на восьмое.

— Да, где-то в это время. В феврале я удалил нерв, прочистил канал и заделал его. А в марте...

— Заделал?

— Запломбировал. Восьмого марта, очевидно, поставил ему временную коронку. А где-нибудь примерно через неделю...

— Да, пятнадцатого...

— У вас это число? Значит, так и есть. И тогда я снял слепок с зуба... гипсовый слепок, чтобы изготовить постоянную коронку... а потом снова надел временную. Я думал, что поставлю постоянную через несколько недель.

— Это было бы двадцать девятого...

— Да, очевидно.

— И он так и не пришел.

— Да.

Элсворт снова покачал головой.

— Знаете что... у меня было предчувствие, что может произойти что-то подобное...

— Что вы хотите сказать?

— О стоматологах нечасто говорят как о врачах, однако мы изучаем такие же науки, как и терапевты. Анатомию, биохимию, бактериологию, гистологию, фармакологию, патологию... мы все это изучаем. И если жизнерадостный по натуре человек неожиданно приходит, и у него такой... убитый вид... я начинаю подозревать, что существует какая-то психологическая проблема.

— То есть он казался подавленным, так?

— Да, и даже очень.

— У него была депрессия?

— Ну, это почти то же самое.

— Он не сказал, в чем причина?

— Нет.

— И не намекнул...

— Нет.

— ...Даже как-нибудь косвенно?

— Нет.

— ...Что могло бы его тревожить?

— Не знаю.

— Я полагаю, вы не были удивлены, — сказал Карелла.

— Чем?

— Его смертью. Отравлением.

— Вы хотите сказать, не считаю ли я, что он склонен к самоубийству?

— А вы так считаете?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он способен покончить с собой. Никогда. И, честно говоря, я был просто поражен. Когда об этом услышал... Господи, я был потрясен. Мой пациент покончил с собой! Отравился! И... скажу вам правду, мистер Карелла... я чувствую себя виноватым.

— Виноватым?

— Да. За то, что не проявил бдительности.