Они медленно пошли по аллее к выходу из парка.

— Вы тоже гуляете по утрам? — спросила девушка.

— Я никогда не гуляю по утрам, — ответила женщина. — Я люблю поспать. Ночью смотрю кино… Есть хорошие фильмы. Я сова.

— Сейчас семь утра…

— Семь утра? — Женщина остановилась, уставившись в землю. — Не понимаю… Вы сказали, Нина? Вашу маму зовут Елена?

— Нет.

— Кто ваши родители? Я их знаю?

— У меня нет родителей… Так получилось.

— Вам снятся сны?

— Иногда. Какие?

— Что вы убегаете. Чьи-то шаги… Что вы без одежды… Всякие. Непонятные… Странные… Незнакомые места и люди… — Она надолго замолчала. Посмотрела на девушку и добавила: — Даже когда вы не спите.

Нина промолчала.

Они вышли из парка. Народу на проспекте было немного. Все было еще закрыто. Проехала поливальная машина, и резко запахло мокрым асфальтом.

— По-моему, мы пришли. Это ваш дом? Вот банк!

Женщина оглянулась, словно хотела убедиться, что они одни на пустой улице.

— Да! Сюда, — она устремилась под арку. — Здесь!

Женщина порылась в сумочке, достала ключи, протянула Нине. Девушка заметила, что у нее дрожат руки.

— Дом двадцать четыре.

— Может, позвонить по домофону?

— Там никого нет. Длинный желтый ключ… Код я не помню. Можно открыть ключом.

…Они медленно поднимались по лестнице. Второй этаж, третий. Нине было не по себе. В доме стояла глубокая вязкая тишина, казалось, он вымер. Старый домина с толстыми стенами, убивай, никто не услышит. Здесь жили, смеялись, плакали и страдали тысячи людей… Сколько ему? Лет семьдесят? Больше? Сто? И она действительно здесь живет — эта Елизавета-Элиза?

— Здесь! — Женщина остановилась перед квартирой с золотой цифрой девять. — Дайте!

Она взяла связку ключей, выбрала нужный.

— По-моему, дверь не заперта, — сказала Нина.

Женщина повернулась к ней. В глазах проскользнуло что-то… Неуверенность? Удивление? Страх?

— Сквозняк, — объяснила Нина, протягивая руку к щели между дверью и косяком. Нажала на ручку, и дверь подалась. — Вот видите. Вы забыли запереть.

Женщина, помедлив, переступила порог. В прихожей было темно. Она нашарила выключатель. Под потолком вспыхнула люстра, осветив большую прихожую со шкафами красного дерева, громадным зеркалом в богатом золоте и яркой афишей боя быков в Памплоне в черной узкой раме. Аделина пряталась позади и настороженно принюхивалась к запахам чужого жилья.

— Это ваш дом? — вырвалось у Нины. — Вы здесь живете? Одна?

— Одна. Никого больше нет. Хотите кофе? Нина, да? — Казалось, женщина стала приходить в себя. Речь ее сделалась связной, и выглядела она увереннее. — Проходите в гостиную!

Она махнула рукой:

— Я сейчас!

Нина вошла в гостиную. Это была большая комната с богатой лепниной на потолке, старинным резным буфетом под потолок и царским столом с массивными стульями, обитыми полосатой красно-зеленой тканью. Гипюр на окнах, тяжелые зеленые шторы, два высоких торшера, картины, китайские вазы…

Нина опустилась на кожаный диван с десятком ковровых подушек. Ей казалось, она попала в музей. Аделина робко жалась к ее ногам.

Елизавета появилась на пороге с подносом. В комнате запахло кофе.

— Вот, пожалуйста! Я еще не завтракала. Я утром только кофе и сыр.