|
Если бы вино разливали по бокалам, то при удачном стечении обстоятельств можно было незаметно сыпануть господину кардиналу чего-нибудь, не слишком способствующего улучшению здоровья. Но, как верно заметил делла Мирандола, вино пили прямо из кувшина, передаваемого из рук в руки, и я затруднялся назвать разновидность яда, имеющего столь избирательное действие — только на кардиналов. Пострадал один сеньор Маласпина, прочие же ничего не почувствовали.
— Может быть, — неопределенно развел руками отец Бенедикт. — Во всяком случае, внешние признаки очень похожи... — С равным успехом они могут быть похожи и на последствия настоя из листочков белладонны, — вмешался отец Алистер, изрядно раздраженный тем, что у него буквально из-под носа утащили подозреваемую. — Позвольте задать вечный вопрос всех крючкотворов и законников: «Кому выгодно»? — напомнил я. — Кому вдруг потребовалась смерть господина кардинала? — Да никому, — сказали за моим плечом голосом делла Мирандолы. — При всем моем уважении к представителям церкви вынужден заметить: Луиджи Маласпина был тем, что называется «много шума из ничего». Он еще не обзавелся сколь-нибудь достойными врагами. Так что примите мои извинения, досточтимый святой отец. — Вы позаботитесь о нем? — мрачно осведомился Мак-Дафф, указывая на пребывающего где-то в иных мирах Маласпину. — Вообще-то, господин посол, в мои прямые обязанности входит немедленное начало расследования и выяснение наличия или отсутствия злого умысла в случившемся, а также установление обстоятельств, дающих возможность судить о возможных кознях дьявола и присных его... — никогда не видел отца Алистера в столь мрачном настроении, и вытянувшаяся физиономия Мирандолы явственно свидетельствовала об осознании глубины той лужи, в кою он неосмотрительно уселся. — Однако из уважения к вам и радостному событию, ради которого мы все собрались, я не стану настаивать на строгом соблюдении буквы закона. При выполнении некоторых условий... — Каких? — невозмутимо уточнил взявший себя в руки делла Мирандола. — Вы лично проследите, чтобы в эту комнату никто не входил и не выходил, кроме вас и мсье медикуса, а также обеспечите охрану господина кардинала, — венецианец кивнул, а отче Алистер оглянулся. — Мадам Кураже, вы останетесь в этом доме и не покинете его до моего разрешения. Завтра мы с вами побеседуем. Всем прочим надлежит хранить молчание, а лучше всего — немедля позабыть о том, что они видели, и проследовать к выходу. Господин посол, я бы хотел, чтобы вы последовали их примеру. Вас ожидают гости и молодая жена, если вы еще помните о ее существовании. Можете не беспокоиться обо мне — я в состоянии найти выход из вашего обиталища, но предварительно я собираюсь посетить вашу часовню, дабы вознести молитву о скорейшем исцелении моего собрата, — с этими словами святейший нунций Праги прошествовал наружу, и мне ничего не оставалось, как изобразить преданного слугу. За мной потянулись мрачные гости, пытаясь изобразить на лицах нечто вроде положенных рассеянных улыбок. Последними вышли Мирандола и панна Кураже, тщательно заперев двери. В часовне, по счастью, никого не оказалось. Даже словоохотливый брат Бенедикт куда-то испарился. — Отравили или нет? — спросил я, убедившись, что вокруг вроде не болтается посторонних ушей. — Если да, то кто, каким образом, и самое главное — зачем, ради чего? Единственное, что я могу предположить — он что-то знал и собирался рассказать... — Погодите вы с этим многострадальным пьяницей, — оборвал меня отец Алистер. — Лучше взгляните на это. Из складок своей рясы он извлек некий маленький, округлый предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся... — Яблочко, — растерянно протянул я. |
