— Яблочко, — растерянно протянул я. — Неужели то, обещанное этим проклятым Леонардом? Кто вам его дал, святой отец? Ну скажите, а то я умру от неутоленного любопытства!

Маленькое, зеленоватое, производившее впечатление слегка недозрелого и уж точно не представляющего никакой опасности, яблоко спокойно лежало на ладони, и, казалось, слабо светилось изнутри. Чем-то оно напоминало волшебные яблочки сказок и преданий, о которых мне приходилось слышать. Возможно, именно такими непритязательными фруктами зачаровывали легендарных красавиц и искушали святых. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что «райские яблоки» — не огромные вульгарные золотые шары, а именно такие, даже на вид невкусные и кислые, но если попробовать...

— Понятия не имею, — озадаченно сказал Мак-Дафф. — Оно просто появилось. Не было — и возникло. Что мне теперь с ним делать?

— Отец Лабрайд окропил бы его святой водицей, да швырнул в огонь, от греха подальше, — по привычке съязвил я, вовсе не ощущая потребности острить.

— Нет, — мое предложение решительно отмели в сторону. — Я его оставлю... пока. Лучший способ узнать врага — это...

— Находиться в его рядах, — уныло подхватил я. — Ладно, вернемся к нашим баранам, святой отец. Признаться, я опасаюсь, что Маласпина не дотянет до утра или ему помогут не дотянуть. Не лучше ли было попробовать перевезти его к нам?

— Чем меньше шуму, тем лучше. Пусть остается здесь, — отрицательно покачал головой отец Алистер. — Этот начинающий врачеватель при всех своих недостатках, кажется, знает свое дело, а господин посол будет охранять безопасность Маласпины бдительнее, чем добродетель супруги. Он сообразительный человек, и понимает — если с Маласпиной за эту ночь что-нибудь случится, инквизиция из него душу вынет вместе со всеми печенками и селезенками. Едемте домой, в самом деле! Для нас праздник закончился. Никакого демона мы не увидели, если не считать пьяного кардинала.

Как выяснилось, отец Алистер немного поторопился с выводами.

Мы незамеченными отбыли из посольства, обрадованно выяснили, что дождь кончился, прошли несколько перекрестков, и тут мне очень захотелось остановиться да заглянуть в скромный переулочек, в глубине которого призывно мелькала пара огоньков, заточенных в слюдяные фонарики по бокам одноколки с поднятым верхом.

— Подождите минутку! — торопливо бросив эти слова вопросительно поднявшему бровь отцу Алистеру, я чуть ли не рысью понесся на столь манящий свет.

О, радость сбывшихся надежд! Она действительно была там: обворожительная, загадочная, непостижимая, и, к величайшему сожалению (а может, к счастью) — не моя. Выражаясь понятным языком, я имел честь лицезреть панну Домбровску, явно сидевшую в своеобразной засаде возле дома, в котором, как было известно доброй половине горожан, обитает господин папский нунций.

Она не дала мне даже рта раскрыть, оборвав не успев начаться приветственную речь и в упор спросив:

— Эта проклятая свадьба — она состоялась?

— Да, — осторожно ответил я, и немедля обрушился новый вопрос:

— А кардинал Маласпина — он жив?

— Жив, конечно, — наверное, мой голос прозвучал недостаточно искреннее, потому что в полутьме коляски завозились и послышался слабый звук удара кулаком о бархатные подушки.

— Проклятье, — безжизненно вздохнула панна Домбровска. — Они не позволили мне войти! Теперь ничего не исправить. Сегодня Венера в Скорпионе, Марс и Сатурн стремятся соединиться, это ночь заключения союзов, которым не дано разорваться никогда, вы знаете об этом?

В подобной астрологической зауми я не понимал ровным счетом ничего, но, даже если бы она сказала, что сегодня Луне суждено упасть на Солнце, скрестившись таким образом в знаке Катафалка, я бы согласился, не раздумывая.