|
Не видя его члена, она могла почувствовать сквозь белье нечеловеческую природу детородного органа. Прежде чем Фрай смог что-либо предпринять, дверь распахнулась и на пороге возникла мужская фигура с дубинкой в руке. Вышибала не уступал Фраю в телосложении, но палка давала ему большое преимущество. Бруно уже был уверен, что сейчас произойдет роковое разоблачение, последуют унижения и пытки, которые закончатся на костре; но к величайшему своему удивлению, Фрай услышал лишь приказание одеться и убраться вон. Тамми ни словом не обмолвилась о необычном члене Фрая. Почувствовав облегчение, Фрай торопливо оделся и почти бегом покинул массажный кабинет. Красный от стыда, он прошел коридор, еще не веря в чудесное спасение. Он смог успокоиться только в Санта-Хелене. Фрай теперь окончательно убедился в правоте Кэтрин, предупреждавшей его не спать с женщинами.
Потом Кэтрин стала возвращаться к живым, поселяясь в тела живых женщин. У Фрая все получалось только с ними, только в них он мог извергать огромное количество скопившейся в воздержании спермы. Конечно, ему приходилось любить самого себя, но разве такая любовь могла сравниться с теми моментами, когда он плотью входил в теплый, влажный центр женского тела. Сейчас он стоял перед зеркалом, вставленным в дверь ванной, и удивленно разглядывал член. Потом Фрай перевел взгляд на плоский, мускулистый живот, на мощную грудь, пока не столкнулся с направленным на него взором зеркального отражения. Фрай смотрел в глаза двойника, в этот момент весь остальной мир перестал для него существовать. Фрай протянул руку и коснулся зеркальной поверхности, пальцы другого Бруно дотронулись до его пальцев с обратной стороны невидимой грани. Как во сне, Фрай сделал шаг вперед и прижался носом к носу отражения. Фрай пристально всматривался в его глаза и отражение испытующе глядело на него. На какое-то время Фрай принял условное за реальное: для него зазеркальный Бруно ожил. Фрай поцеловал его, поцелуй был холодным. Он отстранился, его действия повторил и двойник. Он облизал его губы, так же поступило отражение. Поцелуи стали теплее, но были по-прежнему тверды. Его член напрягся, Фрай, почувствовав боль от приятного напряжения, прижался всем телом к зеркалу и, раскачивая бедрами, начал тереться о гладкую поверхность зеркала, не переставая покрывать поцелуями отраженное лицо. Вдруг галлюцинации покинули его и обрушилась безжалостная действительность. Фрай понял, что перед ним всего лишь отражение. Любить некого. При мысли об этом Фрай скорчился и задрожал. Мечты не было, но взамен нее какая-то электрическая сила заполнила его мозг и мускулы. Он вспомнил, что мертв. Половина его мертва. Сука заколола его на прошлой неделе. Сейчас он наполовину жив и наполовину мертв. Ему стало страшно. В глазах потемнело от наплывших слез. Он понял, что больше не сможет забыться. Никогда. Он уже не сможет ласкать себя, как делал это прежде. Никогда. Теперь у него только две руки, а не четыре; один член, а не два; один рот, а не два. Больше он не будет целовать себя, не почувствует возбуждающее соприкосновение языков. Половина его мертва. Он зарыдал. Кончено. Теперь он в состоянии любить себя одной рукой; жалкое удовольствие мастурбации! Он остался один. Навеки. Так он рыдал, согнувшись под тяжким бременем отчаяния и отвернувшись от зеркала. Постепенно горе и жалость к себе сменились дикой злобой. Это она сделала так, чтобы я страдал. Кэтрин. Сука. Она убила половину его существа, так чтобы он чувствовал себя опустошенным и вечно неудовлетворенным. Мерзкая сука! Накопившаяся злоба требовала выхода. Ему захотелось крушить и ломать. Обнаженный, он как дьявол помчался по всем комнатам, с громкими проклятиями разбивая мебель, раздирая занавески и сбивая посуду. Фрай проклинал мать, дьявола-отца, проклинал весь непонятный ему мир.
Тони готовил салат. Он стоял у раковины и, засучив рукава рубашки, мыл и резал овощи. |
