«Мерседес» остановился рядом с несколькими туристскими автобусами. Шофер остался ждать, пока бен-Иегуда и Бак поднялись по ступенькам наверх, чтобы посмотреть на Стену Плача, Храмовую гору и окрестности.

— Сегодня самая большая толпа, какую я когда-либо видел — сказал ребе.

— Но они спокойны, — прошептал Бак.

— У проповедников нет микрофона, — объяснил бен-Иегуда. — Производя шум, люди только мешают самим себе. Люди хотят слышать, что говорят проповедники, и поэтому приструнивают нарушителей порядка.

— А эти двое когда-нибудь делают перерыв?

— Да. Время от времени один из них обходит вон то маленькое здание и укладывается на землю рядом с забором. Они чередуют отдых и проповеди. Те люди, которые были недавно обожжены огнем, пытались напасть на них из-за забора как раз тогда, когда оба отдыхали. Поэтому сейчас никто не подходит к ним с той стороны.

— Пожалуй, для меня это может быть самым лучшим шансом, — сказал Бак.

— Я тоже так подумал.

— Вы пойдете со мной?

— Только в том случае, если мы убедим их, что не намерены причинять им зла. Они убили по крайней мере шесть человек и очень многим угрожали. Мой друг стоял на этом самом месте в тот день, когда они сожгли четверых нападавших. И он клянется, что видел, как они изрыгали изо рта пламя.

— Вы верите этому?

— У меня нет оснований сомневаться в словах моего друга, хотя отсюда до них расстояние в несколько сот футов.

— Есть какое-то определенное время, когда лучше всего к ним приблизиться, или мы должны определить это сами в зависимости от обстановки?

— Я предлагаю для начала присоединиться к толпе.

Они спустились по ступенькам и прошли к Стене. На Бака произвело впечатление благоговейное настроение толпы. В сорока — пятидесяти метрах от проповедников находились ортодоксальные раввины, которые поклонялись, молились, засовывали записки с молитвами между камнями в Стене. Время от времени один из раввинов поворачивался к свидетельствующим и грозил им своим кулаком, выкрикивая что-то по-еврейски. Толпа отвечала на это шиканьем. Иногда один из проповедников отвечал сам.

Когда Бак и доктор бен-Иегуда подошли к толпе, один из раввинов у Стены пал на колени, подняв глаза к небу, и стал истошно выкрикивать слова молитвы.

— Тихо! — прокричал один из проповедников, и раввин горько заплакал.

Проповедник обратился к толпе:

— Он просит всемогущего Бога поразить нас смертью за богохульство! Но сам он подобен фарисеям прошлого. Он не знает Того, Кто был, есть и будет Богом сейчас и во веки веков. Мы пришли сюда, чтобы свидетельствовать о Божественной природе Иисуса Христа из Назарета.

Услышав это, плачущий раввин распростерся на земле, закрыв лицо и трясясь от унижения, что ему приходится слышать такое богохульство.

Доктор бен-Иегуда обратился шепотом к Баку:

— Мне нужно переводить?

— Что переводить? Молитву раввина?

— Да, и ответы проповедников.

— Я понимаю проповедника

Доктор бен-Иегуда, по-видимому, был поражен.

— Если бы я знал, что вы свободно владеете еврейским, мне было бы гораздо легче общаться с вами.

— Но я не владею еврейским. Молитву раввина я не понял, но проповедник обратился к толпе по-английски.

Бен-Иегуда покачал головой.

— Извините, я ошибся, — сказал он.