Карпатиу выдвинул еще один стул и, подвинув его к тем двум, что стояли перед его столом, уселся рядом с Баком и Стивом. «Правила из руководства по менеджменту, — подумал про себя Бак, — сломай психологический барьер между собой и подчиненными». Однако, несмотря на попытку создать атмосферу равенства, было очевидно, что все это делалось лишь для того, чтобы произвести впечатление на Бака. И действительно, это произвело должное впечатление. Хетти и Стив изменились настолько, что стали почти неузнаваемыми. Всякий раз, когда Бак смотрел на крупные, угловатые черты лица Карпатиу, его быструю, поистине обезоруживающую улыбку, ему очень хотелось, чтобы человек, который сидел перед ним, был таким, каким казался. Но Бак ни на минуту не забывал о том, что находится в обществе самого хитроумного, самого скрытного человека в мире.

Бак испытывал симпатию к Стиву, однако они не общались с тех пор, как тот ушел из «Глобал уикли» в команду Карпатиу. Теперь же, как бы Баку ни хотелось поделиться с ним своей верой, он не мог доверять своему бывшему шефу. Если только Карпатиу не наделен сверхъестественной способностью проникновения в мысли окружающих, то он не узнает, что Бак — агент врага в их лагере.

— Позвольте мне начать с одной юмористической фразы, — сказал Карпатиу, — ну а потом мы извинимся перед Стивом и поговорим некоторое время тет-а-тет, ладно? Вскоре после приезда сюда, в эту страну, мне привелось услышать выражение «труп в шкафу». Вы слышали его, Бак?

— Вы имеете в виду людей, которые собрались вместе и не говорят вслух о том, что всем известно, например, о том, что одному из них поставлен диагноз смертельного заболевания?

— Правильно. Но мы поступим как раз наоборот: сначала поговорим о «трупе в шкафу», чтобы покончить с этим и больше никогда к этому не возвращаться. А потом мы перейдем к тому, что нам предстоит сделать дальше, хорошо?

Бак снова кивнул, и его пульс участился.

— Признаюсь, я сконфужен и даже уязвлен тем, что вы не присутствовали на том частном совещании, когда я представлял новых послов. Однако, как потом выяснилось, вас это травмировало не в меньшей степени, чем всех остальных.

Все, что Бак мог сделать в данной ситуации, это лишь воздержаться от сарказма. Он не мог позволить себе пуститься в оправдания и не стал этого делать. Как мог он сказать, что сожалеет о том, что пропустил собрание, которого на самом деле не пропускал?

— Я хотел быть там, — произнес Бак.

Казалось, Карпатиу хочет заглянуть в его нутро. Он сидел, как бы ожидая, каким образом Бак закончит свою мысль.

— Честное слово, — добавил Бак. — Весь день представляется мне сплошным мутным пятном.

«Пятном — с такими живыми деталями, которые никогда не забудутся».

Баку показалось, что Карпатиу почувствовал облегчение. Его первоначальная официальная поза смягчилась, он наклонился вперед, уперся локтями в колени, посмотрел сначала на Бака, потом на Стива и снова перевел взгляд на Бака. Он выглядел обиженным.

— Ну ладно, — сказал он. — Значит, никаких оправданий, никаких извинений, никаких объяснений.

Бак посмотрел на Стива, который явно старался передать ему что-то своим взглядом и мимикой: «Ну, скажи что-нибудь, Бак! Извинись! Объяснись!»

— Ну, что я могу сказать, — промямлил Бак. — Весь день я очень плохо себя чувствовал.

Кажется, это было близко к тому, что они хотели ОТ него услышать. Бак знал, что Стива упрекать не в чем. Тот и вправду был уверен, что Бака там не было. Карпатиу же, конечно, заранее продумал и срежиссировал всю эту мизансцену. Показать, что он раздосадован, не получив ни извинений, ни объяснений, было прекрасным ходом.