Томас зажег аварийку, остановив фургон на улице; обошел его и открыл бортовую дверь. Он повернулся к Моргану и подхватил его коляску вместе с самим Стражем так же, как я бы перебросил сумку с бакалей из магазинной тележки в свой багажник. Томас осторожно поставил коляску внутрь фургона, пока Морган удерживал пакет капельницы на небольшом металлическом штативе, вставленном в гнездо на ручке коляски.

Хоть и неохотно, но я должен отдать Моргану должное. Он твердолобый сукин сын. Даже в муках, даже задыхаясь и действуя в руинах собственной растоптанной гордости, он все еще был упрямым настолько, чтобы оставаться параноиком и занозой в заднице. Если бы все это не было направлено на меня, я бы пожалуй даже восхищался им больше.

Томас задвинул дверь, закрыв Моргана, закатил глаза в мою сторону и вернулся на водительское место.

Поспешно подошла Молли, неся два рюкзака и удерживая поводок Мыша. Я протянул руку и подхватил свой черный нейлоновый. Это был мой походный комплект. Помимо прочих вещей, там была еда, вода, медицинский комплект, шерстяное одеяло, палочки химического фонаря, скотч, две смены одежды, универсальный инструмент, двести долларов наличными, мой паспорт, и несколько лучших книг в мягких обложках. Я всегда хранил походный комплект готовым и доступным, на случай, когда надо будет спешно выдвигаться. Там было все, что мне могло понадобиться в девяноста процентах даже в последние дни Земли.

Действуя по собственной инициативе, Молли начала запихивать личный походный комплект, который собрала в тот день, когда изучила мой. За исключением того, что ее рюкзак был розовым.

— Ты уверена? — я спросил ее понизив голос так, чтобы Морган не мог услышать.

Она кивнула.

— Он не может оставаться один. И ты не можешь оставаться с ним. И Томас не может..

Я хрюкнул.

— Мне искать тебе сумку для подсвечников?

Она с досадой мотнула головой.

— Не грызи себя, детка, — сказал я ей. — Он часами работал, чтобы тебя достать. И он — тот парень, который мог оттяпать тебе голову в беспорядках вокруг Сплеттеркона.

— Это не потому, — говорила она тихо. — Это из-за того, что он сказал тебе. Из-за того, что он тебе сделал.

Я положил свою руку на ее и нежно сжал.

Она слабо улыбнулась мне.

— Я никогда… никогда на самом деле не чувствовала… ненависть прежде. Только не такую.

— Эмоции отнимают лучшую часть тебя. Вот и все.

— Но это не так, — настаивала она, обхватив себя руками, волосы ее слегка упали вниз. — Гарри, я ведь видела как ты шел на самоубийство, чтобы помочь людям, оказавшимся в беде. Но для Моргана все не так. Ты просто… достаточно тебе один раз сделать что-то скверное, и ты никогда больше не будешь кем-то другим.

Ага.

— Детка, — сказал я тихо, — может быть, ты должна думать о том, на кого ты действительно была рассержена.

— Что ты имеешь в виду?

Я пожал плечами.

— Я имею в виду причины, по которым ты окрысилась, когда он начал на меня наезжать. Может быть, то, что это оказался Морган — случайность.

Она несколько раз моргнула, но не так быстро, чтобы остановить слезу.

— Ты совершила скверную штуку однажды, — сказал я. — Это не делает тебя монстром.

Еще две слезы упали.

— А если делает? — Она вытерла их со щек резким, напуганным движением. — Что если делает, Гарри?

Я кивнул.

— Если Морган прав, я взялся за бомбу с часовым механизмом, и я попытаюсь реабилитировать тебя, у тебя нет шанса попасть в ад. Я сделаю это.

Она сжала губы, и слова ее прозвучали тихо.