– Так что же вы, Борис Орлов, здесь делаете? – с нажимом на моем имени, спросил Белоусов. – Как вы узнали о нашей операции?

– Да я знать не знаю ни о какой вашей операции! – спокойно сказал я. – Я уже давно не занимаю командные должности. Пять лет назад я был серьезно ранен, не мог ходить. Меня два года выхаживали старушки из затерянной в лесах деревеньки. Потом я воевал рядовым бойцом. А сюда пришел по просьбе умирающего друга – он из Москвы и хотел умереть на родине.

– Вы лжете, Борис! – жестко сказал Белоусов. – Командир вашего уровня – и простым бойцом? Вы явно что-то узнали – иначе бы вас здесь не было!

В ответ на этот логически выверенный пассаж я только развел руками и улыбнулся. Какой смысл оправдываться?

Видимо Белоусов уже все решил.

– Карпов, Опанасенко! – резко позвал он.

Двое давешних охранников мгновенно ввалились в палатку, едва не оторвав полог – наверное, ждали команду. И она прозвучала.

– Взять! – четко сказал генерал.

Карпов и Опанасенко бросились на меня, как коршуны. Однако, хоть они и были наверняка отличными боевиками, но их выучка в непростой науке ближнего контакта значительно уступала ребятам Тихого. Те действовали четко, страхуя друг друга, и не держали готовое к бою оружие в пределах моей вытянутой руки. А эти двое… Да они даже свои роскошные АК-74М на спину не перекинули, рванувшись заламывать мне руки. Краем глаза, уже начиная действовать, я успел увидеть, как поморщился от наблюдаемого непрофессионализма Тихий.

Хрусть! Голова Опанасенко состыковалась лбом со столешницей. Лоб оказался крепче – боец рухнул на пол без видимых повреждений, а стол просто развалился.

Тр-р-р-р-р-рр! Рукав моего бушлата остался в цепкой ладони Карпова. Но взамен я получил свободу маневра и не преминул ей воспользоваться. Ремень автомата каким-то непостижимым образом обвился, словно змея, вокруг шеи солдата. Он машинально схватился за него и тут же получил удар ногой в живот, который отправил его в недолгий полет к стенке палатки. Хорошо еще, что стенка полотняная – была бы бетонной, затылку Карпова досталось бы по-полной.

Щелк! Предохранитель на захваченном в быстротечном бою оружии опущен и на Белоусова и Тихого смотрит АПС Опанасенко. Хозяин пистолета, после близкого знакомства с твердой поверхностью, пребывает в блаженной нирване. Не опуская ствола, я быстро снимаю с его бесчувственного тела автомат. Ну вот теперь можно и повоевать!

– Лихо! – даже не изменившись в лице, прокомментировал Тихий.

– И что дальше? – нервно дернув уголком рта, спросил Белоусов.

– А дальше вы вернете мое имущество и лично проводите меня до границы контролируемого вами сектора. Зла я к вам не питаю – будете вести себя спокойно – никто не пострадает! Поверьте – на ваше спецзадание мне наплевать – я действительно провожал сюда умирающего друга. И теперь просто хочу вернуться на север.

Белоусов и Тихий переглянулись и Тихий снова малозаметно кивнул. Что за комедию они ломают?

– Пожалуйста, Борис, опустите оружие! Здесь вам ничего не грозит! – сказал Белоусов. А Тихий при этих словах кривовато усмехнулся. – Будем считать произошедшее досадным недоразумением!

– Быстро! Верните! Мне! Мое! Имущество! – раздельно сказал я, не прекращая целиться в промежуток между собеседниками.

– Хорошо! – кивнул Тихий и негромко позвал. – Славик!

Из-за занавески, скрывающей спальный отсек, вышел напарник Тихого. В руках он держал «Винторез». Это что же? Он все время сидел за этой занавеской с оружием наизготовку? Страховал начальство? Да он же легко мог завалить меня в один момент! Но не стрелял.