Брэддок шумно втянул в себя воздух.

– Просто наслаждаюсь моментом, – ответил он. Генерал еще раз вдохнул и продолжал: – Не сомневаюсь, что многих удивляет, зачем это мы отправились так далеко на запад. Земли здесь дикие, неосвоенные и незаселенные. Но так будет не всегда. Придет время, и наши нынешние владения окажутся для нас тесными, и этот день ближе, чем вы думаете. Мы должны позаботиться о том, чтобы наш народ имел достаточно пространства для роста и процветания. А значит, нам нужно больше земли. Французы это понимают и пытаются сдержать наш рост. Они окопались вокруг нашей территории, возводя форты и заключая союзы. Все это – не что иное, как петля, и французы ждут удобного момента, чтобы набросить ее нам на шею и задушить. Мы не вправе допустить подобное. Мы должны обрубить их веревку и отбить у них охоту посягать на наши земли. Потому-то мы и явились сюда. Мы в последний раз даем французам шанс: или вы уберетесь отсюда, или погибнете.

Дзио выразительно поглядела на меня. Я понял: ей отчаянно хотелось сбить генеральскую спесь. Я испытывал схожее желание.

– Пора начинать атаку, – прошептала она.

– Подожди. – Повернувшись к ней, я поймал на себе ее пристальный взгляд. Наши лица почти соприкасались. – Разогнать отряд Брэддока недостаточно. Нужно, чтобы его власть кончилась. Иначе он наверняка соберет новую армию.

«Убить его» – вот что я имел в виду. Вряд ли мне представится лучшая возможность для удара. Я быстро придумал, как это сделать. Указав на небольшой разведывательный отряд, отделившийся от полка, я сказал Дзио:

– Я переоденусь в солдатский мундир и проберусь к Брэддоку. Засада послужит прекрасным отвлекающим маневром. В возникшей суматохе мне будет легче его убить.

Я выбрался из нашего укрытия и неслышно подкрался к разведчикам Брэддока. Столь же неслышно я выдвинул лезвие скрытого клинка и полоснул по шее ближайшего ко мне солдата. Я успел снять с него форму раньше, чем тело этого бедняги рухнуло на землю.

Полк Брэддока находился от меня метрах в трехстах. Генерал подал сигнал продолжить движение. И вновь, словно надвигающаяся гроза, солдаты продолжили свой марш под грохот барабанов. Для индейцев этот шум стал удобным прикрытием. Они забегали среди деревьев, выбирая более выгодные позиции и готовясь к засаде.

Я вскочил на лошадь убитого разведчика и как мог попытался успокоить ее, давая ей привыкнуть ко мне. Затем, тронув поводья, поехал по пологому склону в направлении колонны. Меня заметил конный офицер, приказав немедленно занять свое место в строю. Я кивнул в знак извинения и направился в голову колонны, проезжая мимо телег с поклажей и гражданской обслуги полка. Марширующие пехотинцы с презрением поглядывали на меня и буквально за моей спиной высказывали все, что обо мне думали. Я миновал трубачей и барабанщиков и почти поравнялся в авангардом колонны. Эта близость делала меня более уязвимым, но в то же время позволяла расслышать разговор Брэддока с одним из его людей. Похоже, то был наемник, входящий в ближнее окружение генерала.

– Французы – слабаки во всем. И они это понимают, – говорил Брэддок. – Потому-то они и поспешили снюхаться с дикарями, которые населяют здешние леса. Этот сброд почти не отличается от зверей: спят на деревьях, коллекционируют скальпы врагов и даже едят своих мертвецов. Милосердие недоступно их пониманию. Так что щадить не будем никого.

Я не знал, смеяться или удивляться невежеству Брэддока. «Едят своих мертвецов». Неужели кто-то до сих пор верил подобным сказкам?

Похоже, что и собеседника Брэддока тоже обуревали сомнения.

– Сэр, это всего лишь непроверенные слухи, – возразил он. – У знакомых мне индейцев нет таких обычаев.

Брэддок стремительно повернулся к нему.