|
Таким пространством был сам корабль, а эти прозрачные упругие поверхности играли ту же роль, что нити паутины, давая опору телам обитавших в пей существ и линиям связи, что соединяли их друг с другом и, вероятно, с поверхностью корабля, двигателем, шлюзами и прочей машинерией. Озарение пришло к нему внезапно, как и мысль о том, что все это судно, и наполняющая его паутина, и шахта гиперсветового привода, и чаши, подобные цветам, являются скорее биологическими объектами, а не устройствами из металла, керамики, пластика.
Откуда он это узнал? Вопрос не праздный, однако оставшийся без ответа. Знание не могло объяснить само себя. Они продвинулись метров на двести от шлюза, когда Зибель остановился и, призывая к вниманию, поднял руку. Гибкая пластина под их ногами сочленялась еще с пятью или шестью – они шли наклонно, образуя некое подобие пирамиды в три человеческих роста; в соседних камерах такой же величины на концах темных стеблей распускались чаши-лилии, а наверху маячила граненая поверхность разгонной шахты – как показалось Коркорану, самый интересный объект в ближайшем окружении. Но Зибель глядел вниз, туда, где простиралась обширная полость, днище которой было затянуто белесоватым туманом. Присмотревшись, Коркоран заметил, что эта облачная масса словно бы распадается на отдельные фрагменты, то вытянутые в длину, то свернутые кольцами, как если бы мгла была зернистой, составленной из отдельных, довольно больших частиц. Они, все трое, плавали в невесомости над этим образованием, словно пассажиры взмывшего над облаками стратолета. В шлеме, донесенный рацией, раздался шумный вздох Асенова. – Вот они какие… целая стая или стадо… не меньше нескольких сотен… – Не стая и не стадо, а семейная ячейка, – возразил Клаус Зибель. – Разумное существо, коллеги. Достаточно разумное, чтобы переселиться в космос, когда на Земле кроманьонцы выслеживали мамонтов у подножия вюрмских ледников [26] . Создания, отринувшие твердь планет и сотворившие свой мир таким, как им хотелось. – Зибель оглянулся и плавно повел рукой. – Не стремящиеся к контакту с другими расами, не агрессивные, не воинственные, если их не задевать. Но если кто-то их ущемляет, уничтожает корабли или препятствует их движению… Словом, лучше этого не делать. – Отринувшие твердь планет… – задумчиво повторил Асенов. – Ну, в этом они не оригинальны, лоона эо тоже обитают большей частью в космосе. Хотя, конечно, поселения лоона и это лежбище гусениц… – Он уставился вниз, потом метнул тревожный взгляд на Коркорана. – Пол! Ты снимаешь, Пол? – Каждую мелочь, – успокоил его Коркоран, разглядывая сбившихся в огромную кучу хозяев корабля. – Хотел бы я знать, что это с ними. Полная неподвижность, инертность, отсутствие связи с внешним миром, ни чувств, ни мыслей, ни реакции на вторжение… Спят? Залегли на зимовку? Или умерли? – Заняты важным безотлагательным делом: ожидают потомство, – объяснил Зибель. – Они очень уязвимы в такой момент. Но, как было сказано, лучше их не трогать. Закончится этап воспроизводства, и они исчезнут, уйдут тихо-мирно, никого не беспокоя. Так и доложи Врбе и Диксону. – И это все? – Ну почему же… Теперь мы знаем о них немного больше – твои записи, анализы, которые делает Хельга, и наши общие наблюдения. Люди в Галактике новички, можно сказать чечако, и главная для нас проблема – выяснить, кто представляет угрозу, а кто нет. В чем бы ни заключалась цель существования сильмарри, людьми они не интересуются. В этом я полностью уверен. – Они воюют с фаата, – заметил Коркоран. – Воюют. |
