– Он что, сказал что‑то такое…

– Нет‑нет…

– Приставал к тебе?

– О господи, нет…

– Тогда что?

– Не знаю, Андрюша. Он так странно на меня смотрит, точно я муха под микроскопом.

– Все эти светила медицины немного чокнутые, не стоит обращать внимание. – По тому, как он это сказал, я поняла: муж успокоился, все, что я говорю, для него теперь не более чем капризы взбалмошной женщины. – Лучше всего послать всех врачей к чертям собачьим. По‑моему, ты совершенно здорова. Разве нет?

– Конечно, – согласилась я. – Ты знаешь, почему я пошла в больницу…

– Послушай, детка. – Теперь он посадил меня к себе на колени и гладил по голове, точно я была несмышленым ребенком. – Я очень люблю тебя, и мне кажется… нам ведь хорошо вдвоем, верно? – Я кивнула, пряча глаза, но не выдержала и спросила:

– У меня не будет детей? Никогда? Ты это точно знаешь, поэтому так говоришь?

– О господи, Аня… Ты совершенно здорова, и дети у нас будут, с какой стати им не быть? Прошу тебя, не забивай голову всякой ерундой, ты вполне можешь стать матерью‑героиней, если захочешь. – Он засмеялся, но смех вышел натянутым, торопливо поцеловал меня, устроился поудобнее на диване и потянул меня за руку, чтобы я легла рядом с ним. – Мне не нравится, что ты так много думаешь об этом. У тебя какая‑то навязчивая идея. Ты сама себя пугаешь. Это глупо. В конце концов, нам совершенно некуда торопиться. Ты успокоишься, и все придет само собой, никакие врачи не понадобятся. Я очень люблю тебя, – прошептал он, а я улыбнулась.

На работу в тот день он так и не пошел. Мы отправились в парк, где прогуляли до самого вечера. Вернувшись, я стала готовить ужин, а Андрей устроился с газетой в лоджии, но в одиночестве ему не сиделось, и он вскоре перебрался на кухню. Несколько раз я ловила на себе его настороженный взгляд.

– Хочешь, поужинаем в ресторане? – спросил он.

– Что? – Я не сразу сообразила, что он спросил, занятая своими мыслями. – Извини… Нет, не стоит идти в ресторан, у меня уже все готово… Все‑таки это странно, что я ничего не помню, – вздохнула я.

– Ради бога, не начинай все сначала, У тебя была тяжелейшая травма, просто поразительно, что ты осталась жива. Пять дней в коме, две операции… Ты сама все прекрасно знаешь…

– Не знаю, – покачала я головой.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Андрей.

– Андрюша, все, что я знаю о себе, я знаю из твоих рассказов. Это так странно. Двадцать четыре года абсолютного небытия, иногда мне кажется, что меня и не было вовсе, как будто ты слепил меня из глины…

– Из ребра, – засмеялся он. – Я смастерил тебя из своего ребра, как Адам Еву, правда, Адаму помогал господь… Впрочем, мне тоже… Только благодаря его милости ты осталась жива. – Последние слова он договорил, уже поднявшись, и обнял меня. – Не забивай себе голову. Эдуард Витальевич убежден, что память к тебе вернется. Пройдет время, ты успокоишься…

– Я думаю, если бы у нас сохранились какие‑то фотографии, мне легче было бы вспомнить. Ведь у мамы наверняка есть мои фотокарточки?

– Разумеется.

– А наши свадебные фотографии у неё есть? Мне бы очень хотелось…

– Наверное, есть. – Голос его звучал слегка недовольно. Я хорошо знала своего мужа и научилась распознавать его настроение по малейшим изменениям в интонации.

– Расскажи, как мы познакомились? – попросила я.