Как вы думаете, не пойти ли нам в спальню? — спросил он, снимая с нее трусики.

Первоапрельский День Дураков еще не кончился. Целый час Паркер и Кэти занимались любовью, и после того как он несколько раз довел ее до оргазма, Кэти призналась, что мечтает стать писательницей. Он вначале подумал, что она вознамерилась расписывать стены, как ее глупый сын, поплатившийся за это жизнью, но оказалось, что ей хотелось писать сценарии кинофильмов. Она сказала ему, что уже давно перепечатывает рукописи киносценариев, и ей кажется, что сочинять их проще простого. А еще она сказала, что мечтает выйти когда-нибудь замуж за порядочного трудолюбивого мужчину. Возможно, такого, как Паркер. Они переедут в пригород, поселятся в маленьком домике, окруженном низким забором. Днем она будет писать, а вечером жарить барбекю на свежем воздухе. А не поселиться ли им в окрестностях Лос-Анджелеса? Там все киносценаристы живут. Вот какая у нее мечта. Выйти замуж за порядочного трудолюбивого мужчину...

— Такого, как ты, — прошептала она.

...и писать киносценарии в Лос-Анджелесе и жарить барбекю на свежем воздухе.

Его руки ласкали ее бедра. Дурак думками богатеет, подумал Паркер.

Около двадцати минут назад люди, работавшие в автофургоне постановочной бригады, потушили свет, заперли двери, сели в машины, стоявшие на площадке, и выехали на подъездную дорогу, которая шла от Коровьего Пастбища мимо большого озера, носившего название «Лебедь». Охранник, высокий толстяк, одетый в синюю униформу с желтой полосой на брюках, помахал рукой удалявшимся машинам, потом сел в свою черно-белую машину с золотым значком компании на борту. Картер подумал, что он звонит по радиотелефону в контору компании и говорит им, что все смылись.

Два часа ночи, все идет, как по маслу. Авось, охранник захочет поспать, с надеждой подумал Картер.

Коровье Пастбище было огромным, заросшим молодой травой лугом, площадью более четырех гектаров. В выходные здесь соберется Бог знает какая толпа, и все будут орать и вопить, глазея на эстраду. Эстраду пока не поставили. Звезды сверху смотрели на луг, стоявшие на нем фургон и машину охранника, припаркованную у въезда. Красть здесь было пока нечего, разве только то, что находилось в фургоне. Машина стояла носом к фургону, но, по разумению Картера, охранник нисколько не заблуждался насчет истинной ценности того, что там находилось. Это же не охрана Форт-Нокса, где каждую секунду можно ждать нападения. Вряд ли этот единственный сторож думает, что кто-то глухой ночью пожелает проникнуть в фургон. Но он был вооружен, и Картеру вовсе не улыбалось влипнуть, открывая пустяковый замок двери фургона, который стоял задом к озеру. Его входная дверь была прекрасно видна с того места, где за рулем машины сидел охранник.

Картеру было поручено войти в фургон и выйти оттуда так, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что он побывал там. И украсть одну — всего лишь одну — слоенку с надписью «Доступ повсюду». Так, чтобы никому и в голову не могло прийти, что что-то пропало. Взять слоенку и испариться. Там были пропуска-слоенки для работы на определенных участках территории и для идентификации ансамблей исполнителей, но Флорри сказал, что ему непременно нужна слоенка с надписью «Доступ повсюду». Когда Сэнсон знакомил их, он сказал Картеру, что Флорри — большой спец, он работал над звуковым оформлением вудстокского фестиваля.