— А ты?

— По-французски говорит моя жена, — сообщил Мейер.

— Никто не желает мне помочь.

Мейер подошел к телефону, набрал номер Отдела розыска без вести пропавших и попросил пригласить к аппарату Гастингса, детектива, с которым он разговаривал утром. За его спиной Карелла расспрашивал гаитянина по-итальянски, Хейз — по-испански, а Браун упрашивал сержанта отряда патрульных поискать среди его подчиненных человека, говорящего по-французски.

— Гастингс, — услышал наконец Мейер голос из трубки.

— Это Мейер из 87-го участка. Я вам уже звонил сегодня утром. Около восьми. Помните? Спрашивал, есть ли у вас какие-нибудь данные на Джона Доу, называющего себя Чарли. Это парень...

— В такую рань я собственное имя едва помню, — сообщил Гастингс.

— Старик примерно 75 лет от роду, помните, мы говорили о нем?

— А, так что нам о нем известно? К нам пока не поступило никаких сведений о людях но имени Чарли.

— Вы тогда еще как-то выразились насчет эпидемии.

Помните?

— Ничего не помню.

— Что вы хотели этим сказать? Насчет эпидемии?

— Понятия не имею.

— Почему вы употребили слово «эпидемия»?

— Наверное, потому, что это уже стало эпидемическим явлением. Иногда мне кажется, что все жители нашего проклятого города постепенно исчезнут с лица земли.

— Когда я вам сказал, что этому парню Чарли приблизительно 75 лет, вы взорвались: «Что за чертова эпидемия!»

Вспоминаете?

— Смутно.

— Почему вы так сказали? У вас есть другой 75-летний Джон Доу?

— Да, да, вспомнил наконец.

— Другого Джона Доу?

— Некую Джейн Доу.

— А это кто такая?

— Патрульные из 86-го нашли эту старушку в зале ожидания железнодорожной станции «Уитком-Авеню» и отвезли ее в Неотложку. Врач из этой больницы спрашивал у меня, есть ли у нас какие-нибудь сведения о ней.

— Когда это было?

— Кажется, рано утром в четверг. Все начинают утро с телефонных звонков. С чего бы это? Я только начал пить кофе, а тут телефон зазвонил как бешеный.

— Значит, в четверг на помойку выбросили старушку, а сегодня — беднягу Чарли. Так вот что вы имели в виду, говоря об эпидемии?

— Вышвыривание стариков на помойку. Да. А без вести пропавшие — это наша постоянная эпидемия. Ей конца-края не будет.

— Не помните, с кем вы разговаривали в Неотложке?

— Вы мне голову прогрызли. Хватит об этом, — отрезал Гастингс.

Там в палате лежала старушка, которую два дня назад привезли в Неотложку. Старший дежурный врач намеревался отправиться в Мэн завтра днем в четыре часа. Задолго до того, как в больницу хлынет многократно увеличивающийся в конце рабочей недели поток искромсанных и кровоточащих тел пострадавших. А тут еще подвернулся детектив, который ни с того ни с сего заинтересовался старушенцией и, возможно, поможет установить ее личность. Черт бы ее побрал.

— Она все время вспоминает какую-то Полли, — сказал старший дежурный врач. — Но, по ее словам, дочерей у нее нет. Отсюда мы сделали вывод, что Полли — наверное, сиделка. Со старухиной одежды спороты все метки. По ним можно было бы найти частную лечебницу или богадельню, где она жила. Вы меня понимаете?

— Да, — ответил Мейер.

Но если она была в частной лечебнице, почему тамошняя администрация не заявила об этом в полицию?

— У нее ко всему еще и диабет.