Джиб помнил, как дед рассказывал ему, что в прежние времена словом «блеск» дразнили цветных, но он не имел ни малейшего понятия, откуда произошла эта кличка. Может быть, черных прозвали так потому, что кожа у нас выглядит блестящей, гадал дед. Так или иначе, когда-то это слово было обиходным. Блеск. И Джиб подумал, как было бы хорошо швырнуть его прямо в лицо белякам — блеск! А еще лучше прибавить к нему слово плевок. Вот и получилось «Блеск плевка». Так и представляешь себе огрызающегося и плюющегося чернокожего человека. И этот образ воплотился бы в их музыке. Новое название ансамбля показалось девушкам жутким, а Сильвер нашел, что оно высосано из пальца и никуда не годится. Когда к тебе подходят и интересуются, как называется группа, размышлял он, а ты без тени смущения отвечаешь: «Четыре Кью», разве это не замечательно?

Джиб растолковал ему, что старое название в культурном обществе звучит неприлично и может отпугнуть хозяина студии звукозаписи. Сильвер возразил, что главное, как продюсер примет то, что они собираются предложить ему, а понравится ли ему название группы, не имеет значения. Пусть остается «Четыре Кью» — и все.

В разговор вмешались девушки. Они признались, что чувствуют себя крайне неловко, когда им кричат что-то похожее на: «Эй, трахать вас!». Особенно смущалась Грас, которой в те времена, когда они гремели и вопили за гроши на уличных перекрестках, было всего четырнадцать лет. Грас сказала, что ей стыдно произносить вслух название ансамбля. Да и мать пригрозила ей, что треснет ее по голове, если услышит от нее такую гадость. Грас была единственной девственницей из всех знакомых Джибу в то время девушек. Он считался с ее мнением, потому что от нее, как ему казалось, исходил аромат чистоты.

Он никак не мог понять, почему она ничего не имеет против слова fuck в песнях, которые они исполняют, но стыдится произносить Four Q. Хоть убей, не мог понять. Он был уверен, что «Блеск плевка» звучит несравненно лучше, чем «Четыре Кью». Но нельзя было и отмахнуться от возражения Сильвера. Сильвер горд, как никто из приятелей Джиба, и ему не скажешь просто: «Эй, парень, лидер ансамбля я, а ты знай свое место. Понял?» В один прекрасный день Джиб отвел его в сторону, убедил его в своей правоте, а потом сказал ему, как было бы здорово, если бы он сочинил новую песню под названием «Блеск плевка».

Это была бы программная песня их ансамбля. Идея понравилась Сильверу, и он написал их лучшую песню.

Ибо ничего он так не любил, как сочинять песни. Сильвер принял название «Блеск плевка», и оно в его песне гремело, как гром небесный:

Блеск — вот как меня называют,

Блеск — вот кто я,

Плюю тебе в глаза, парень,

Блеск — это я...

«Блеск плевка» оказалась песней, которая из их первого альбома хлынула прямо в многочисленные однодолларовые издания. «Блеск плевка» оказалась песней, которая дала название ансамблю. Сильвер никогда не позволял Джибу забыть, кто автор этой песни. Сильвер никогда и никому не позволял ничего забывать. Единственной вещью, которую он пожелал забыть, было его собственное имя Сильвестр. Сильвестр Каммингс. Оно было смертельно ненавистно ему. Он говорил, что, когда произносят его имя, он так и видит нечто женоподобное, сервирующее обед и помогающее вам одеться.

Девушки сказали ему, что Сильвестр Сталлоне вовсе не женоподобен, а Сильвер возразил им, что Сталлоне — да будет им известно — звался не Сильвестром, а Слаем. Софи спросила его, почему бы ему самому не назваться Слаем. На это Сильвер ответил, что почему бы ей самой не назваться Слит.