Перешиты ненадежные пуговицы. Выглажены галстуки. Старательно смазана обувь. Проткнуты в ремнях запасные отверстия — кто знает, поправишься или похудеешь в тайге.

Уже завтра останутся позади привычные забавы и игры. Останутся дома родители, братишки, сестренки, чистая, теплая постель, уютная комната, удобное место за столом, электрическая лампочка, школьный уголок…

Завтра распахнется, впустит и скроет в своих дебрях маленький отряд необъятная тайга.

Завтра!

А сейчас, когда наконец вздохнулось спокойно, ребята поспешили навестить того человека, которого мы так часто поминали, но еще не видели, — Володю.

Взволнованные, чувствуя себя виноватыми, подходили ребята к знакомому дому. С того самого дня, когда почтальон окликнул Женю, они ни разу не навещали своего больного друга. Они и сейчас колебались. Как Володя встретит известие о походе? Не расстроится ли? Он так собирался, и вот ребята идут, а он остается.

Вот и двор. Здесь все знакомо. Вон под навесом маленький токарный станок. На нем Володя учил ребят первым навыкам токарной работы. Вот тиски, столярный верстак. Запомнившиеся навсегда молоток и зубило. Сколько раз этот молоток ударял вместо железа по пальцам! Не так то просто смотреть на обрабатываемую деталь, а ударять по зубилу. Паша чаще всех прыгал, болтая в воздухе рукой и шипя, как гусь. Володя научил ребят, как покорить молоток.

Все здесь знакомо и памятно… Как то ребята решили установить в штабе детекторный радиоприемник. Но никто не знал, как его сделать. Володя помог. С этого и началось знакомство. Вместе разбирали схемы, читали книги, учились. И здесь же, под навесом, ребята услышали в наушниках первый слабый шорох.

Женя часто бывал у Володи, но только сейчас, проходя с ребятами через знакомые сени, он будто впервые увидел, что в каком то удивительно строгом порядке развешан инструмент, как аккуратно смазан и матово поблескивает металлом токарный станок. Нет пыли на тисках, верстаке. Будто все зовет, ждет ребят.

Жене нестерпимо захотелось, чтобы опять закрутился токарный станок, застучали быстрые молотки, завизжало сверло, замелькали фуганки, разбрасывая легкие стружки. Опять бы завязались горячие споры, появились неожиданные проекты, веселые приключения…

Но тут же вспомнил: «А что будем делать? Кому сейчас нужны крючки и запоры? Кому нужны самодельные салазки и коньки, приносившие совсем недавно столько радости?..»

— Долго, ребята, сидеть не будем, — сказал Женя друзьям. — Володе утомляться вредно.

Он осторожно постучал и, услыхав: «Войдите», сказанное знакомым голосом, открыл дверь. Ребята остановились у порога. В кровати, укрытый белой простыней, лежал Володя. Он читал книгу. Вот он повернулся. Книга выскользнула из рук.

— Ребята! — закричал он. — Ребята!..

Все бросились к нему, наперебой пожимали протянутую руку, кричали, смеялись. Что то кричал в ответ и смеялся Володя.

Ребята не знали, с чего начать разговор. Володя обводил их смеющимися глазами. Нет, он, кажется, не расстроен, что не идет в поход. Хотя Володя такой — будет переживать, а виду не подаст. Но изменился: загар почти сошел, лицо бледное. Черные брови, сросшиеся на переносице, особенно резко выделялись на нем. Сильнее заметен розовый шрам на щеке. В прошлом году играли в лапту, и Паша нечаянно ударил лопаткой… Простыня подвернулась, и видна нога, толстая, неподвижная, в белом гипсе. Руки кажутся не такими сильными, хотя ребята знали, что даже теперь Володя ухитряется заниматься гимнастикой.

— Больно? — спросила Наташа.

— Больно, — смущенно, будто был в чем виноват, улыбнулся Володя.