|
Вошла на цыпочках, чтобы не разбудить. И решила больше не пытаться форсировать судьбу. Как она мечтала об этих днях на острове, точнее, о ночах: прогулки с ним при свете луны по пустынному пляжу, и нескончаемые беседы долгими ночами, без электрического света, и времени вдоволь обо всем его расспросить. Тут она мне призналась, что страдает так называемой профессиональной деформацией. Ей известно о пациентах все, до последней тайны, и с ним она хотела добиться того же. Жаждала узнать все, до последнего воспоминания, отягощавшего его память. Все о прошлом, все о настоящем. Тогда она сможет подарить ему идеальное будущее, учесть все его потребности. Но она не знала, каковы эти потребности, или ему просто требовалось сесть в рыбацкую лодку и больше не возвращаться? А что, если она тоже сядет в лодку? Помешает она ему там, в этом мире мужчин, или нет? И потом, у нее своя жизнь, своя работа в Рио, неужели нельзя найти разумного человека и встречаться с ним в конце рабочего дня, проводить несколько часов вместе, как цивилизованные люди? Она вошла в номер и в полной тишине достала бумаги. Но он почему-то проснулся, словно ее учуял. Возможно и так, она ведь всегда пользуется одним и тем же французским экстрактом, сразу после ухода пациентов принимает ванну и пользуется экстрактом. В этом мы с ней одинаковы, я к вечеру, приняв ванну и переодевшись, чувствую себя не совсем одетой, если не спрыснусь капелькой духов. Тут она извинилась, что невольно его разбудила, а он, напротив, упрекнул ее, что не позвала раньше. Лицо у него было жутко заспанное, и он поднялся.
— Он был одетый? — Она не сказала. — После целой ночи рыбалки, наверное, помылся. — Значит, без одежды, Нидия. — Подробностей она не сообщила? — Не помню. — И еще не побрился? — Она не сказала, это же был очень важный момент по другим причинам, и, видно, она запамятовала детали. Просто он попросил подойти к кровати и сесть рядом. — Значит, наверно, прикрылся простыней. — Несомненно. Она села., он попросил дать ему руку, нет, обе руки, и взял их, обе руки, и сказал, что никогда в жизни не сможет отблагодарить ее за то, что она для него сделала. Он ведь и правда поверил, что никогда больше не испытает радости в жизни, был убежден, до вчерашнего дня, что никогда не ощутит потребности благодарить Бога за то, что жив, как ощутил сегодня на рассвете в открытом море, прости за выражение, на морском просторе, при виде первых утренних лучей. — Выходит, радость ему доставило море, точнее, рыбалка. Не она. — Но она поняла это иначе, да, ее переполняло сильное чувство, она поцеловала его в лоб и выпорхнула в патио. И не в силах сдержать слезы, отыскала в саду уголок, где ее никто не видел. Ей было отрадно, что она осчастливила его, плач рвался наружу, сотрясая грудь. — Это были слезы радости? — Конечно. — Не думаю, Люси. Может, она так и истолковала, но плакала она из-за другого. — Неужели ты лучше ее знаешь? — Она плакала потому, что ее волновали любые его слова, но, по сути, получилось некрасиво. Она плакала, сознавая, что она для него не главное, вот и все. Чего ходить вокруг да около? В любовных делах человек нравится или не нравится, покоряет тебя или нет. Почему… кто знает, но результат очевиден, если ты не звонишь, значит, не желаешь его видеть, и чао. — Погоди немного. Она уняла слезы, и поневоле пришлось вернуться в номер, она забыла там бумаги, да и время уже было почти обеденное. Она снова вошла на цыпочках, но он не спал, наводил лоск в ванной. — Брился. — Наверняка. И тут с его стороны последовала романтическая интерлюдия, надеюсь, ты понимаешь. — Нет. — В общем, он стал водить по ее телу губами, понимаешь? — но она вырвалась, ей надо было присутствовать на обеде, они там собирались обсудить первую дневную сессию, с трех до половины пятого, где она выступала. |
