На цементном полу темной камеры без сознания лежали двое подручных Губернатора – Пенни и У, – избитые и окровавленные, но все еще живые. Над ними возвышался третий человек в защитной экипировке. Он тяжело дышал, кулаки его были сжаты, в одной руке виднелась полицейская дубинка.

– ГЛЕНИ!

Рик ворвался в камеру и подбежал к молодому человеку.

– Рик, боже, ты жив!

Молодой азиат в черной, похожей на спецназовскую, экипировке обнял Рика. Круглое мальчишеское лицо, темные миндалевидные глаза и короткая стрижка делали юношу похожим на новобранца, который успел пройти лишь базовый курс подготовки. «Или на бойскаута», – подумал Мартинес, стоявший в дверях и наблюдавший за трогательной встречей.

– Я думал, ты труп, приятель, – сказал азиат. – Мартинес твердил, что видел тебя, но не знаю… Пожалуй, я этому не верил, пока мы не встретились. – Он посмотрел на культю Рика. – Боже, Рик, было столько крови…

– Я в порядке, – ответил Рик, посмотрев вниз и прижав замотанный окровавленным бинтом обрубок к животу. – Думаю, мне повезло, что этот придурок забрал у меня только руку. А ты как? – Он потрепал юношу по закрытому марокеновыми доспехами плечу. – Мне сказали, что тебя отпустят. Будто ты рассказал что-то о тюрьме, и они хотят, чтобы ты привел их прямо к месту.

Юноша нервно рассмеялся, и Мартинесу показалось, что его смех напоминал скорее дыхание запыхавшегося пса.

– О, да они даже не задавали мне никаких вопросов. – Лицо его изменилось: глаза сузились, челюсти сжались. Он посмотрел под ноги. – Рик, я целый день сидел в гараже по соседству с камерой, в которой держали Мишонн. – Последовала пауза, в глазах юноши промелькнуло отвращение. – Рик…

Он снова остановился. Казалось, ему сложно было даже вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы описать происходившее. Стоявший в другом конце комнаты Мартинес внимательно слушал их разговор. Он впервые услышал имя чернокожей женщины, и по какой-то причине от одного его звука – Ми Он? Мишин? – ему стало не по себе. Он не мог понять почему.

Рик снова потрепал юношу по плечу.

– Все в порядке, Глени. Мы вытащим ее и выберемся отсюда.

– Рик, я люблю Брэгги, – наконец сказал азиат, посмотрев на друга влажными глазами. – Я не хочу никому зла… но то, что я слышал… то, что они делали с Мишонн… – Он снова замолчал, а затем взглянул на Рика и дрожащим голосом сказал: – Мне кажется, я бы рассказал что угодно, лишь бы они прекратили. – Он проглотил стыд. – Но они даже не спрашивали. – Пауза, гневный взгляд. – Как будто бы они устроили все это, чтобы поиздеваться надо мной.

В этот момент в разговор вступил Мартинес, готовый сдвинуть дело с мертвой точки.

– Это почти так, – сказал он низким и хриплым голосом, а затем угрюмо посмотрел на каждого из мужчин и продолжил: – Филип – Губернатор, или как угодно еще, – постепенно переходит все границы. Я слышал о всяком дерьме – ну, знаете, шепотки, слухи… Но верить им мне не хотелось. – Мартинес глубоко вздохнул. – Просто решил не обращать на это внимания – так ведь ничего не надо предпринимать. Но увидев тебя, – он кивнул Рику, – я заподозрил, что ответственность за «несчастный случай», который произошел с твоей рукой, лежит как раз на нем.

Рик и Глени переглянулись на другом конце комнаты, без слов поняв друг друга. Мартинес заметил это, но не показал виду.

– Он сказал мне встать на место одного из его стражников, – уже тише продолжил Мартинес, – покараулить гараж, в котором держали Ленна.