Последним городом, который я смог определить по отличительным признакам, был Милдон, а так как я не хотел вытаскивать карту, чтобы определить местоположение, я просто оставил всё это на потом.

Я не очень изучил своих новых друзей; они продолжали быть чистыми, как листы, и не болтали. Зато говорила Ева, что-то злобное, и я пытался не слушать ничего из этого. Всё сводилось к тому, что она винила меня. Полагаю, это было не слишком удивительно. Во всяком случае, лучше уж меня, чем Клэр. Через какое-то время она сказала, что я был злым, отвратительным предателем, и она хотела бы никогда не встречать меня. Но как выяснилось, тишины я боялся даже больше, потому что она имела какую-то густую, обжигающую тяжесть.

И это ранило. Очень. Может быть, я слишком часто дразнил Еву, но я любил ее, как сестру, я думал, что она была замечательной, смешной и острой, как мой лучший нож. Думать, что она ненавидит меня, даже если она изменит свое решение позже… да, это резало довольно глубоко.

Когда наконец фургон остановился, я быстро выскочил из него в надежде просто уйти, но все было не так просто. Водитель обошел машину спереди и толкнул меня обратно к фургону.

— Ты отвечаешь за болтушку, — сказал он мне. — Заткни ее, или это сделаю я, и тебе не понравится мой метод.

Я чувствовал себя больным, но ничего не мог с этим поделать. Я только кивнул, схватил Еву за руку и вытащил ее из фургона. Она упиралась ногами и кричала, и я дернул ее достаточно близко, что лучи рассвета осветили ее в лицо, заставляя ее щуриться.

— Отпусти меня, сволочь! — сказала она и толкнула меня своими связанными руками. — Клянусь Богом, если ты прикоснешься ко мне снова, я откушу тебе пальцы!

— Ева, остынь. Я сказал, чтобы ты доверяла мне, верно? — Я говорил пониженным голосом, почти шепотом, но я сильно дернул ее за руку, так чтобы водила, который внимательно следил за нами, видел ее пылающее от боли лицо. — Я пытаюсь сохранить тебе жизнь, тебе, мне, Майклу, Клэр и всем остальным. Так что просто… терпи. Ты можешь ненавидеть меня, пожалуйста; на самом деле это даже помогает. Но просто делай это на малой громкости, окей? Или он сделает тебе больно.

Она свирепо уставилась на меня, но я видел, как она еле заметно кивнула. Не то чтобы она была на моей стороне и свято верила; по огню в ее глазах я мог сказать, что нет. Виселица, сказала бы она, слишком милосердный для меня вариант.

— Если с ним что-нибудь случится, или с Клэр, я сдеру с тебя шкуру и использую как коврик, — сказала она.

Место пахло, как рабочая ферма; тут распространялось зловоние от удобрений на полях, и где-то вдали, покрытой плотным слоем тумана, я услышал низкое мычание коров. Я надеялся, что они не были вампирскими коровами. Не хотел бы я, чтобы меня съел стейк. Это большой двухэтажный дом, со старомодным крыльцом, в комплекте с выкрашенной в белый креслом-качалкой и маленькой керамической статуей утки на ступенях, ведущих к нему. Очаровательно, как сказала бы Ева, если бы была в лучшем настроении. В тумане я видел смутные очертания какого-то сарая. Возможно, он был красным, сложно сказать.

— Внутрь, — приказал мне водитель, и я спешно по лестнице потащил Еву в дом.

Все было похоже, будто время тут замерло в восьмидесятых годах со всеми этими тканями пастельных тонов, оборками и белой древесиной. Если бы это был дом Дэвиса, то, безусловно, его украшала его жена. Потом она, вероятно, развелась с ним, а он не потрудился изменить его, слои пыли на вершинах занавесок и разбросанные повсюду украшения доказывали мою правоту.