|
И вот теперь здесь, на скользящем к дальнему берегу корабле, стоял диктатор Цезарь, пра-витель мира. А ведь он всегда хотел только того, что ему причиталось по закону, – сделаться римским консулом во второй раз через десять лет после первого срока, как предписано lex Genucia. Конечно, намечались и более дальние перспективы – стать после второго консульства самым влиятельным государственным деятелем, более здравомыслящим и эффективным, чем боязливый хорек Цицерон. Время от времени возглавлять армию по просьбе сената, то есть де-лать для блага Рима то, в чем ему нет равных. Он вовсе не претендовал на неограниченную, бес-предельную власть. Но это произошло. Вот трагедия, достойная Эсхила или Софокла. Большая часть службы Цезаря проходила в западной части Нашего моря – в Испаниях, в Галлиях. Восток для него ограничивался провинцией Азия и Киликией. Ни в Сирии, ни в Египте, ни в удаленных от побережья районах необъятной Анатолии он еще никогда не бывал. Ближе всего он подошел к Египту, посетив Кипр за несколько лет до того, как Катон ан-нексировал его. В то время островом правил Птолемей Кипрский, младший брат тогдашнего правителя Египта Птолемея Авлета. На Кипре Цезарь развлекался в объятиях дочери Митридата Великого и купался в морской пене, из которой возникла его прародительница Афродита (Вене-ра). Старшей сестрой его любовницы была Клеопатра Трифена, первая жена Птолемея Авлета и мать Клеопатры, занимающей сейчас египетский трон. Одиннадцать лет назад, когда Цезарь был старшим консулом, он заключил сделку с Пто-лемеем Авлетом и теперь подумал о нем с некоторой приязнью. Авлет нуждался в том, чтобы Рим подтвердил его право на египетский трон, он очень хотел получить статус «друга и союзни-ка римского народа». Цезарь, как старший консул, с удовольствием наделил его этим статусом в обмен на шесть тысяч талантов золотом. Тысяча талантов ушла Помпею, тысяча – Марку Крассу, а четыре тысячи дали Цезарю возможность сделать то, в чем сенат ему отказал, – набрать и во-оружить необходимое количество легионов, чтобы покорить галлов и сдержать германцев. О Марк Красс! Как он рвался в Египет, сплошь покрытый, по его мнению, золотом и рос-сыпями драгоценных камней! Снедаемый ненасытной алчностью, Красс добивался аннексии этой страны. Ему воспротивились восемнадцать старших центурий, верхушка торгового мира Рима, которые сразу поняли, что выиграет от этой акции один только Красс. Сенат мог считать, что он полностью контролирует Рим, но фактически правили им дельцы-плутократы. Рим был прежде всего экономическим организмом, опиравшимся на коммерцию в международном мас-штабе. В конце концов Красс отправился искать свои горы золота и самоцветов в Месопотамии и умер в Каррах. А царь парфян захватил там семь римских орлов. Цезарь знал, что когда-нибудь он пойдет в Экбатану и вырвет их из вражеских рук, что приведет еще к одной огромной пере-мене. Поглотив Парфянское царство, Рим, уже владеющий Западом, будет править и Востоком. Видневшаяся вдали сияющая белая башня вывела Цезаря из раздумий. Он стоял, восхи-щенно глядя, как она приближается. Знаменитый маяк Фароса, острова, словно бы отсекающего обе гавани Александрии от моря, был чудом света. Три шестиугольные секции, одна меньше другой в диаметре, уносились ввысь на триста футов. Их облицовка из белого мрамора слепила глаза, а на вершине постоянно горел огонь, отражаемый далеко в море во всех направлениях благодаря оригинальному устройству из тщательно отполированных мраморных плит (хотя днем огонь был почти не виден). Цезарь много читал о фаросской диковине и знал, что те же плиты защищают пламя от ветра. И ему очень хотелось подняться по шестистам ступеням и взглянуть на все самому. – Хороший денек для входа в Большую гавань, – сказал ему лоцман-грек, неоднократно бывавший в Александрии. – Буйки будут отлично видны. Это заякоренные куски пробки, слева красные, справа желтые. |
