|
К тому же он надеялся, что ровный тон его не выдаст той вспышки ужаса, которую он ощутил при невольном сравнении предстоящего марша с другим, известным всему свету мар-шем десяти тысяч греческих воинов, состоявшимся почти четыре века назад. – Кроме того, мой марш не войдет в анналы истории. У меня нет нужды, как у Ксенофонта, давать письменные объяснения предательству, ведь никакого предательства нет. Поэтому никаких комментариев к моему маршу десяти тысяч не будет. – Тем не менее ты поступаешь как спартанец. – Я поступаю всего лишь разумно, – ответил Катон. Он поделился с Сократом своим беспокойством. Его люди росли в Италии на крахмале, масле, всяческой зелени и фруктах. Чуть-чуть бекона для запаха – вот рацион бедняка. Они не выживут, питаясь одним только мясом. – Но ты же должен знать о лазерпиции, – сказал Сократ. – Да, я знаю о нем, – ответил Катон, и его лицо скривилось от отвращения. – Это средство, способствующее пищеварению, за которое такие люди, как мой тесть, платят целые состояния. Говорят, оно помогает желудку восстановиться после переедания. Он вздохнул, в отчаянии посмотрел на Сократа. – Мясо! Одно лишь мясо! Сократ, Сократ! Мне нужен лазерпиций! Но где же взять его в таком количестве, чтобы в течение нескольких месяцев ежедневно пользовать им десять тысяч людей? Сократ рассмеялся так, что у него на глазах выступили слезы. – Там, куда ты направляешься, Марк Катон, имеются целые заросли сильфия. Это низко-рослый кустарник, которым будут охотно лакомиться твои мулы, быки и козы. Из того же силь-фия люди, называющие себя псиллами, извлекают лазерпиций. Они живут на западном побере-жье Киренаики, у них там есть небольшой порт Филенор. Если бы мясо являлось привычным питанием вокруг Вашего моря, псиллы были бы намного богаче, чем сейчас. Это пройдохи куп-цы, посещающие Филенор, богатеют, а не псиллы. – Кто-нибудь из них говорит по-гречески? – О да. Они вынуждены знать этот язык, иначе ничего не получили бы за свой лазерпиций. На следующий день Катон верхом отправился в Филенор. Секст Помпей галопом догнал его. – Возвращайся, ты нужен в лагере, – твердо приказал Катон. – Ты можешь приказывать всем сколько хочешь, Катон, – нараспев сказал Секст, – но я – сын своего отца и умираю от любопытства. Когда Сократ сообщил мне, что ты отправился заку-пить несколько талантов лазерпиция у народа, именующего себя псиллами, я решил, что тебе нужна компания получше, чем Статилл и Афенодор Кордилион. – Афенодор болен, – коротко бросил Катон. – Хотя я и решил запретить кому-либо ехать верхом, боюсь, придется сделать для него исключение. Афенодор не может ходить, и Статилл ухаживает за ним. Филенор находился в двухстах милях к югу, но местность оказалась достаточно населен-ной, и можно было найти еду и постель на ночь. Неожиданно для себя Катон обнаружил, что ему нравится общество жизнерадостного и строптивого Секста. «Однако, – подумал он, когда им осталось проехать последние пятнадцать миль, – я, кажется, понял, с чем нам придется бороться. Хотя тут есть чем поживиться скоту, земля совсем голая. Абсолютно». – Единственная явленная нам милость, – сказал Насамон, вождь псиллов, – это грунтовые воды. Вот почему сильфий растет так хорошо. Травы не растут, потому что их корни не прони-кают глубоко в землю, то есть не достают до воды. А у сильфия есть стержневой корень, он длинный. Только учтите, что для перехода через солончаки и соленые болота между Хараксом и Большим Лептисом вам понадобится вся вода, какую вы сможете унести. Есть еще соленая пу-стыня между Сабратой и Тапсом, но этот переход короче, и последнюю его часть вы пройдете по хорошей римской дороге. – Значит, есть поселения? – просияв, спросил Катон. |
