Накануне распределения новобранцев в боевые подразделения и школы сержантов я заступил в наряд по роте и, убираясь в канцелярии, увидел на столе командира аккуратные стопки серых казенных папок с личными делами, специально, видимо, приготовленных для ознакомления начальству.

Поверх каждой стопки лежал лист бумаги с начертанным на нем наименованием того или иного подразделения.

Подметая канцелярский пол, я одновременно пробегал глазами по маркировке на стопках:

«Первая рота».

Конвоирование в поездах. Что ж, живая служба, даже в чем то забавная. Особенно, говорят, на женских этапах…

Вторая, третья, четвертая…

Это все здесь, в Ростове…

«Автотранспортная».

Туда меня с моим индийским водительским удостоверением возьмут едва ли.

«Калач на Дону»…

Школа строевых сержантов.

Место, по слухам, жуткое. Тот же дисбат. Муштра и измывательства круглые сутки. Лучше – опять таки по слухам – в зону, чем в такую учебку…

«Батальон милиции».

Вариант сладкий. Город, относительная свобода перемещений, много свободного времени… Ну, хулиганы, понятное дело. Но хулиганы лично меня не пугали.

Далее пошли роты периферийные: Батайск, Новошахтинск… Судьба тех, кто попадал туда, определялась в двух словах: вышка и автомат.

Наконец, самое неблагоприятное место – под Элистой.

Безжизненное пространство с промозглыми зимними ветрами, знойным летним адом, вселенским осенне весенним болотом… Тухлая привозная вода, зверствующий гепатит…

Я быстро просмотрел стопку.

Точно! Именно в солончаки под Элисту и направлялся Анатолий Подкопаев для несения постовой службы по охране одной из зон строгого режима.

Привет от лейтенанта Басеева – вопросов нет!

Маркировка же последней стопки меня поразила:

«Москва. Инструкторы».

Я слышал, что некоторым счастливчикам после учебки удается попасть в столицу, где готовят инструкторов ИТСО – то есть инженерно технических средств охраны объектов, специалистов по средствам связи, сигнализации и разного рода заграждениям, препятствующим побегу хитроумных зеков, но после пережитых злоключений мечта о Москве казалась столь эфемерной, столь ирреальной…

Памятуя призывной пункт, я отработанным жестом переместил свою папку в ту стопку, в которой, по моему разумению, ей и полагалось находиться, после чего, подхватив веник и совок с мусором, канцелярию покинул, полностью положившись на волю Божью.

Вечером того же дня я был вызван в знакомую канцелярию для собеседования с комиссией по распределению.

Возглавлял комиссию неизвестный мне доселе лысый подполковник с пористым красным носом и пропитым оперным басом.

– Так, – сказал подполковник, – Подкопаев… У вас, Подкопаев, что, техническое образование?..

– Работал в области авиации и космоса, – поведал я, памятуя индийскую эпопею.

– Как?.. – вопросил командир моей роты, сидевший рядом и, вероятно, именно своей волей распределивший меня в ряды постовых.

Тем более пострадавший Басеев находился с ним в отношениях глубоко дружеских.

– Но, – произнес подполковник, в раздумье листая мое дело, – у вас же гражданская специальность – переводчик…

– Инженер переводчик, – соврал я честным и твердым голосом.

И далее привел ряд зазубренных мной технических терминов, почерпнутых из рабочих бесед военных спецов.

– Это ошибка! – потрясенно произнес комроты. – Он направлялся в другой полк, в Элисту!

– Правильно! Ошибка! – согласился подполковник, глубокомысленно поджав губы. – И ее мы исправим! Это надо же!.