– Он встал у вас на пути не только на путях любви, но и в бизнесе. А столкнувшись со мной, вы моментально придумали, как устранить его ещё и как конкурента. А кто она?

– Она стала его женой.

Я вспомнил прекрасную женщину в кабинете Жана Барре и отчасти понял чувства Кондора: потерять такую красавицу было страшно обидно. Но возненавидеть более счастливого соперника до такой степени? Нет, сие не укладывалось у меня в голове. Впрочем, тут ещё примешалось желание чужими руками загрести жар…

Следовало жать курок, но что-то внутри останавливало, не всё я понимал, а этого я не любил.

Само собой у меня вырвалось:

– Вы довольно разговорчивы для человека, стоящего под дулом пистолета.

– Имеется такой недостаток. Но сейчас я отвечаю на ваши вопросы. Но и вы не из молчунов, любите бросать слова на ветер.

– Слова бросают на ветер, дабы определить – в какую сторону он дует, – уклончиво сказал я. Действительно, я утвердился во мнении, теперь ошибки не было: передо мной стоял он – «шестой». Самый виновный. А я – Палач, который должен покарать преступника. Между прочим, это было моим прозвищем – Палач. И занимался я преимущественно именно этим – карой и возмездиям таким, как этот мерзавец. Пора было с ним кончать…

Кондор облизнул языком губы, он явно нервничал, похоже, предчувствую трагическую для себя развязку. Хриплым голосом спросил:

– У меня устали руки, можно их опустить?

– Опустите, – разрешил я.

Он сделал это, немного потряс руками, разминая их. Несомненно, они у него затекли и требовали расслабления.

Неожиданно для себя я увидел в его руке кольт 38 калибра. Скромное по размерам, всего пятизарядное оружие, но очень смертоносное, особенно на скромном расстоянии.

Очень ловко. Несомненно, кольт лежал на столе или был подвешен на самом его краю, чтобы можно было в любой момент схватить и пустить в дело. Я оплошал, это следовало мне признать. Теперь всё лишнее следует забыть, а сосредоточить внимание, все органы чувств на своём враге и его кольте.

Мы держали друг друга на мушке. До предела обострившимся зрением следил за его пальцем на гашетке.

Шмиэль Айзерманн ухмыльнулся:

– Не ждали такого поворота событий, дружище? Предлагаю мирно договориться. Я не уверен, что смогу выстрелить быстрее вас, но и у вас такой уверенности нет. Наверное, стоит начать переговоры. Как вы считаете?

– Я сейчас как раз думаю над этим, – сказал я, выгадывая время.

Кондор считал, что его шансы на успех примерно равны с моими – фифти-фифти, но я знал, что это не так, в лучшем случае один шанс из десяти. Был почти уверен, что смогу его опередить. Всё-таки у него не имелось той подготовки и навыков, которые были у меня.

Наверное, меня подвела чрезмерно большая концентрация на противнике. Слишком поздно почувствовал движение за своей спиной, в которую ткнулось что-то жёсткое. Это могло быть дулом пистолета.

– Браво, Моника! – радостно воскликнул Шмиэль Айзерманн. – Ох, как многое я в тебе люблю и ценю! В том числе совершенно бесшумную походку!

Ситуация обострилась до предела. Я оказался в непредвиденной ситуации, более того – в ловушке. Лихорадочно принялся пути выхода из неё…

– Бросьте пистолет на пол на счёт три. Если он не сделает этого, то ты, Моника, стреляй. Не промахнёшься.

– Не промахнусь, – услышал я сзади спокойный женский голос с лёгкой хрипотцой.

Счёт начался:

– Раз! Два!.. – я сделал движение рукой вниз, будто бросаю пистолет, в нужный момент разжал пальцы, и резинка вернула его в кармашек в рукаве.

Одновременно я резко опустил носок ноги, ударяя о пол, покрытый ковром, изобразив падения моего оружия.