После запроса в дом такое разрешение было получено.

Меня повели по дорожке, по сторонам которой тянулись ухоженные клумбы с красивыми цветами. Дверь особняка пропустила меня внутрь здания, и я увидел двух сурового вида детин. Они обыскали меня, проведя руками по сторонам тела и даже ногам. Я был готов к такой процедуре и даже развёл руки в стороны, дабы облегчить им обыск. Как я и ожидал, проверить рукав пиджака в районе запястья мой визави не догадался, начал чуть ниже того места, где на особых креплениях, в своеобразном кармашке находился маленький плоский пистолет, который по огневой мощи не уступал вдвое большим по размеру собратьям. Помимо всего прочего от него к дну кармашка шла короткая резинка. Всё было сделано таким образом, что оружие появлялось в моей руке только при отработанном движении вниз в силу инерции. Если же я не зажимал его в руке, то резинка возвращала пистолет на прежнее место.

Конечно, я был готов и к тому, что моё оружие могло быть обнаруженным, тогда бы пришлось использовать иной план действий, такой тоже был у меня заготовлен. Но до него дело не дошло.

Меня провели в кабинет на втором этаже.

"Они что, согласовали между собой это?!" – мелькнула мысль в голове при воспоминании о вечернем визите в кабинет на таком же этаже. Было очень похоже. Пока всё шло без сучка и задоринки.

За столом, но уже в ином костюме, восседал хозяин кабинета.

Он впился в меня взглядом, а затем спросил:

– Вы действительно из страховой компании? Кто вы?

Отработанным движением я резко опустил правую вниз и тут же поднял её, но уже с пистолетом. Сделал им выразительное движение: мол, готов пустить в ход.

Его глаза сузились.

– Так это вы? Сегодня вы выглядите иначе.

– А вот вы всё тот же, Шмиэль Айзерманн. Или вас лучше именовать доном Кондором?

– Как хотите, так и называйте, – последовал спокойный ответ, который мне чем-то сильно не понравился. Он вёл себя совершенно иначе, чем я предполагал. Впрочем, следовало помнить, с каким прожжённым и умным подлецом я имел дело.

Мне показалось, что он намерен совершить какие-то действия, и я качнул дулом пистолета:

– Встать и держать руки на виду.

Он помедлил и поднялся, пробурчав:

– Мне что, руки задрать выше головы?

– Нет, держите их перед собой на уровне груди. Этого вполне достаточно. – Он так и сделал.

Наверное, мне стоило сразу приступить к делу – нажать курок пистолета, но что-то удерживало меня.

Он спросил:

– Что вы намерены сделать со мной? Явно пришли не с известием о награждении меня Оскаром.

Несмотря даже на такое положение, он сохранял спокойствие и шутил. Я ответил не выстрелом, а словами:

– Жаль, что о вас не знают в Голливуде, а то бы Оскар давно был бы ваш. Ловко вы меня провели, поразительно ловко. Настоящий артист! Выдали себя за мастера компьютерных дел, не только не признались в том, что Кондор – это вы, но даже и пустили по следу совершенно невиновного человека. Кстати, кто он для вас? Симпатии к нему вы явно не испытываете. Зачем подставили его под пулю?

– Это давняя и сентиментальная история, – весьма охотно заговорил Шмиэль Айзерманн. – Нас было двое друзей не разлей вода! Потом появилась она и поссорила нас… Словом, она выбрала не меня, а другого. С ним у нас возникла вражда. Сильная вражда. Такую обычно именуют смертельной.

– Догадываюсь, что ваш бывший друг – это Жан Барре. Так?

– Да, он.

– Он встал у вас на пути не только на путях любви, но и в бизнесе. А столкнувшись со мной, вы моментально придумали, как устранить его ещё и как конкурента.