— Но наша война продолжается, Иван, — подытожил Розов.

— Вот добьем бандеровцев… — мечтательно протянул я.

— А у госбезопасности и без них врагов на сто лет вперед припасено. Думаешь, нашу страну оставят капиталисты в покое?

— Вряд ли.

— Союзнички скоро себя еще покажут.

И действительно показали. Во всей своей буржуйской подлости. Все сделали, чтобы огонь на Западной Украине не затухал. Украинских нацистов они не стали выдавать СССР, а отправили по всему миру, в основном в Канаду, где и так украинцев полно. Стали создаваться разведшколы, значительная часть курсантов была из тех же оуновцев. И самое показательное — как только война закончилась и перестали летать немецкие самолеты с грузами для ОУН-УПА, их сразу же заменили американские. Грузы оставались все те же: оружие и боеприпасы.

Так что наша работа продолжалась. КРГ скучать не приходилось. Боевые выходы шли один за другим.

Сильно повлияло на настроения в группе счастливое 9 мая. Теперь уже даже самому тупому становилось понятно, кто победитель и на чьей стороне надлежит быть. И что Советский Союз не потерпит на своей территории никаких националистов, их погибель — лишь вопрос времени.

«Боевой козак» — это название придумал Крук, чтобы потрафить националистической романтике. И мои подчиненные стали гордиться, что мы самые боевитые и суровые в этих краях. Бойся, Бандера и Шухевич!

Вот так постепенно сработались. Своевались. Спайка нашего отряда, при всей его разношерстности, произошла. Понял я это, когда боец КРГ заслонил меня собой от шальной пули и сам был ранен. А бывший бандеровец с риском для жизни спас на операции бывшего мельниковца.

Уже к лету мы имели длинный список заслуг и поощрений. И продолжали усердно работать.

У бандеровцев после того, как «немец-освободитель» сдался на волю победителя-москаля, концепция изменилась. Созрело понимание, что им с советской властью не тягаться. И теперь они ждали, когда Америка с Англией объявят СССР войну, и уж тогда настанет час Свободной Украины. Когда львы дерутся, у шакала всегда свой кусок будет.

Сама ОУН находилась в состоянии вечной реорганизации, пытаясь подстроиться под новые реалии. Летом подразделения УПА были переподчинены окружным проводам, равно как и Безпека. Да и сама их деятельность подверглась качественной перестройке.

В самой повстанческой армии дела шли неважно. Десятки тысяч бойцов бесславно пали в боях. Ощущалась, несмотря на английскую и американскую помощь, катастрофическая нехватка оружия и боеприпасов. Сужалась кормовая база — сотни тысяч «повстанцев» в нынешних условиях прокормить было нереально. Среднестатистический воин УПА был плохо одет, неважно вооружен, голоден и завшивлен. Не удивительно, что, когда объявлялись амнистии, из лесов их выходили тысячи. И советская власть прощала заблудшие души, возвращала к созидательному труду. Все больше распространялось массовое дезертирство. Каралось оно одним наказанием — расстрелами, которые сотнями исполняла бандеровская военно-полевая жандармерия. Но дезертиров меньше не становилось.

Руководство националистов прекрасно понимало, что воевать пушечным мясом в такой обстановке нереально. Поэтому и в дальнейшем держало уже взятый ранее курс на действие небольшими подразделениями. Ставка была на схроны, конспирацию и террор. А еще — на чистку и сокращение рядов УПА. Доходило до того, что Безпека тайно сдавала НКВД целые отряды, которые отличались излишней самостоятельностью и были трудно управляемы.

В соответствии с этим менялись и наши методы. Операции готовились более тщательные. И порой напоминали шахматные игры с Безпекой, специалисты которой наблатыкались на противодействии нам.