Шиве же предложили покинуть Францию, так как он был нежелателен в этой стране и не имел французского гражданства…

Переведя деньги со своего парижского счета в Сity Ваnk, они с Мишель прилетели в Нью Йорк и сняли целый этаж в Гринвич Виллидж…

Шива обещал самому себе, что в никакие авантюры больше влезать не будет, во всяком случае, пока не кончатся деньги, и стал жить жизнью простого наблюдателя…

На этом можно было бы и закончить историю моего старшего брата, но хочу коротко сказать о том, как он расстался с еще двумя своими пальцами…

В домашнем зверинце своего нью йоркского приятеля Шива кормил кусочками мяса шакала. Тот был голоден, и потому не рассчитал движения своих крепких челюстей и откусил брату два пальца…

Приятель из уважения к Шиве тотчас застрелил шакала и оплатил медицинские расходы, связанные с ранением.

Оставшиеся пальцы отныне тщательно оберегались их хозяином, он стал редко выходить из дома и все свое время посвящал ледяной Мишели…

На рождество 198… года Шива получил поздравительную открытку, в которой ему желали крепкого здоровья, личного счастья и прочих благ, которых он сам себе желает… И каково было удивление Шивы, в какое странное состояние пришла его душа, когда он прочел подпись, поставленную под поздравлением: Твой отец ИОСИФ…

БЛУЖДАЮЩИЙ АГАСФЕР

Когда Шиве пошел всего лишь третий год, а Иосиф разменивал четвертый десяток, сердце отца вдруг пришло в какое то движение; стало подпрыгивать, стучать в грудную клетку, словно затекшие ноги об пол, и просить свежего ветра дальних дорог…

Ничтоже сумняшеся, Иосиф, как и в прошлый раз, не говоря никому ни слова, исчез…

Он сел в поезд и десять суток ехал сквозь всю Россию, наслаждаясь глазами ее великими просторами, ее высоким небом и чистыми дождями…

Отец тянулся к неизведанному, куда еще не ступала его кривая нога, где не воспламенялся орлиный взор, куда добирался лишь его могучий помысел… Путь его лежал на Дальний Восток…

На десятые сутки Иосиф сошел с поезда на станции Ерофей Палыч, пересел в товарняк и добрался до Магочи. От нее пешком дошел до того места, где сливаются Шилка и Аргунь, образуя Амур, и, недолго думая, бросился в мутные воды великой реки. Таким образом, в светлый праздник Еврейской Пасхи Иосиф вплавь преодолел советско китайскую границу и был выловлен узкоглазыми пограничниками, после того, как был ранен из «калашникова» в плечо.

Превозмогая боль, отец все же улыбался и пытался обнять китайского офицера, объясняя ему, что с этого дня решил стать его согражданином…

К удивлению Иосифа, китаеза не проявил радости по поводу объединения двух великих народов, а, наоборот, кривился от прикосновений мокрого перебежчика и норовил хлестнуть его перчаткой по кривому носу…

Отец был чрезвычайно обижен на такое обхождение и, лежа в военном грузовике, размышлял о человеческой злобе… Открытый всем ветрам, он сильно мерз. Больше всего застывала левая ступня, с которой во время плавания соскочил башмак…

Особенно печалило то, что в каблуке потерянной обувки было запрятано несколько золотишка… Но оставался еще один ботинок, в котором тоже имелось кое что, в этой ситуации могущее очень пригодиться…

Отца привезли в пограничную комендатуру и, словно бревно, забросили в вонючую камеру.