Так давно… тогда, около Крепи. Я почувствовал ее, почувствовал ребенка, запертого в вечной боли, неспособного понять, чем он заслужил такое наказание. Она думала, что идет к матери — так сказала ей Кайлава. Она держала руку брата…

И все это пропало.

Внезапно она очутилась в одиночестве.

Зная только боль.

Многие тысячи лет.

Быстрый Бен и Талемендас сделали с ней что-то, поработали магией, удаляя все воспоминания о случившемся. Паран ощущал прямое участие Худа — лишь бог способен на такое, не просто блокировка памяти, но ее абсолютное удаление, очищение таблички.

Итак. Девочка потеряла брата. А нашла вместо него дядюшку.

Но не доброго дядюшку. Провидец несет свои раны, да…

А теперь королевство Бёрн нашло новых граждан. Стало домом древнего садка.

'Память льда, — сказал тогда Быстрый Бен. — В том хаотическом яде был жар — достаточный, чтобы уничтожать служителей. Я должен был найти способ замедлить инфекцию, ослабить яд.

Знаешь, я ведь предупреждал Увечного. Говорил ему, что стану на его пути. Мы ведь отбросили его, понимаешь…

Паран усмехнулся воспоминанию. Эго богов — ничто перед эго Быстрого Бена. Но пусть так — ведь колдун заслужил право на самодовольство. Они выкрали Провидца из-под носа Аномандера Рейка. Они исправили древнее зло и сумели сделать Кайлаву участницей этого искупления. Удалили угрозу культа Провидца с континента. И наконец, сохранив Омтозе Феллак, сделали заразу Увечного Бога вялотекущей.

И вернули жизнь ребенку.

— Капитан, — буркнул Быстрый Бен, касаясь рукой плеча.

Впереди за последними деревьями людская масса покрывала склоны пологого холма. Факелы — словно трепещущие звезды.

— Мне не нравится это чувство, — прошептал маг.

Когда рассеялась тьма, тела пропали с холма и из фургона, проведенного Хваткой на нижнюю дорогу. Не было никакой торжественной церемонии. Положение павших внутрь тяжелой летающей крепости оставили заботам Аномандера Рейка и его Тисте Анди.

Грантл повернулся, рассматривая Отродье Луны. Оно летело к морю, подрагивая, затмевая покрывающие небосвод яркие звезды. Вскоре тьма ночи поглотит его.

Когда Отродье унесло с собой свою тень, на дороге неподалеку от гребня стала видна небольшая группа солдат. Они окружили бедные похоронные дроги и кучку камней.

Грантл сначала не понял, кого видит. Потом прижал к себе Стонни. — Идем, — прошептал он.

Она не протестовала, когда он стащил ее с холма, провел через расступавшиеся ряды молчаливых, призрачных фигур. На дорогу, вдоль низины, на гребень.

Туда, где остатки Серых Мечей — не больше сотни — встали почтить человека, некогда бывшего Надежным Щитом Фенера.

Кто-то шел позади Грантла и Стонни, но они не оборачивались поглядеть, кто это.

Они достигли небольшого собрания.

Вычищенные мундиры, заточенное оружие. Грантл увидел среди капанок и тощих рекрутов из Тенескоури Анастера верхом на лошади. Кошачьи зрачки Смертного Меча Трейка сузились при виде странного одноглазого юнца. Нет, он уже не прежний. Уже не… пустой. Кем он стал, если видится мне… соперником?

Дестриант стояла ближе всех к прямоугольнику телеги. Казалось, она старается запомнить бледное лицо Итковиана. С другой стороны от дрог была выкопана яма, булыжники отброшены в одну сторону, земля в другую. Скромная могила ожидала Итковиана… Наконец, капанка повернулась.

— Мы отмечаем смерть этого человека, чей дух не ушел ни к какому богу. Он прошел через Врата Худа, вот и все. Чтобы остаться одному. Он не отказался от своего бремени, ибо и при смерти остался таким, каким был в жизни. Итковиан, Надежный Щит Фенерова Таинства.