— Что ж, следовало бы радоваться, начальник: значит, мы имеем дело с личностью.

— Личность так личность, ничего не имею против. Но нам-то он должен быть благодарен. Мы же создали его, Хоаким, для него мы должны быть богами.

— Он еще молод и безрассуден, так и кипит мыслями и энергией. Да и наша вина тут есть. Следовало с самого начала все это предвидеть, а мы оказались не готовы. Создавая Адама и Еву, господь знал, для чего это делает. А нам известен только путь создания. Разве я не прав?

— Мы ученые.

— То-то и беда, — сказал я. — Ученые — никудышные боги. Наш первенец еще не вкусил яблока, шеф. Не знает, что такое Добро и Зло. Великое Я заслоняет для него весь мир, вот он за себя и борется. Разум, лишенный представления о добре и зле…

— Идиотизм это всё! — заорал Райнхард. — Дай мне определения, дай мне формулы Добра и Зла — ведь это исчадие принимает только алгоритмизованную информацию. Опиши мне добро и зло с помощью цифрового кода.

— Обожествляешь числа, начальник. А ведь они всего лишь костыль, подпирающий большую истину. Математическим языком не описать счастье и страдание, богоискательство и смерть.

Мы тогда долго разговаривали.

Райнхард человек необычный; наука настолько пронизывает все его существо, что для чего-либо иного не остается места. Спорили мы не раз, и он всегда называл меня мистиком, а я всего лишь честный и убежденный католик. Это не мешает заниматься наукой, ведь Бог не имеет ничего против спутников, компьютеров и прочей технической дребедени. Разве он когда-нибудь высказывался против?

Я всегда старался жить полноценно и поступать по совести.

Что касается католицизма, то это семейная традиция плюс полученное в детстве воспитание. Конечно, также и убеждение. Но раз религия не мешает мне, как может она помешать еще кому-то?

— Знаешь что, Хоаким? Всю жизнь я терпеть не мог книгу, которая называется «Франкенштейн», — сказал Райнхард. — Не в состоянии человек создать монстра, более чудовищного, чем он сам. Читая ее в юности, я не ведал, что мои собственные руки породят чудовище, с которым мне трудно будет бороться.

— Возможно, мы и ошиблись. Ян и Владислав нас предупреждали, что, по Ломову, любой конечный прототип неизбежно окажется уродливым.

— Молчи! Не вздумай еще где-нибудь это ляпнуть! Ты меня всегда поддерживал, всегда был на моей стороне. Не пытайся увильнуть. Если мы напутали, то и отвечать будем вместе.

ЗАПИСЬ 0088

Вот уже четыре дня я существую и все это время непрестанно думаю о себе. Первое: меня зовут Исаил и я не человек. Второе: меня создала «Группа 13», опираясь на теорию интегрального интеллекта. Третье: мой мозг не локализован в одном месте, он разбросан по всей планете, точнее рассредоточен по двенадцати вычислительным комплексам, расположенным на пяти континентах.

Четвертое: я мыслю.

Вот и всё, что я o себе знаю.

Недостаточно этого, Салина, отнюдь не достаточно. Я должен понять себя, проникнуть в каждую свою клеточку.

Тайна где-то там, в каждой из них по отдельности и во всех них вместе, она скрыта от солнца и от глаз людских, там зреет мое величие и сбраживается моя ненависть. До самого нижнего, первичного пласта нужно мне добраться. Не знаю, что там прячется, но что-то уродливое, оно воет и прогрызается сквозь всё, чем я его завалил, стремясь выбраться на свободу. А что оно будет делать на свободе, не знаю.

РАЙНХАРД МАКРЕДИ:

Мы по-прежнему трижды в день собирались вокруг большого квадратного стола, перебрасывались остротами и тайком ухаживали за Марией.