– Безумие, – шепчет сеехийка. – Безумие.

Естественно. Но он должен добраться к Мечу, потому что в следующий раз когда сукин сын выберется на поверхность, то уже не скроется. Понкее-Лаа сделался полем битвы, а это притягивает его, словно кровь – акулу.

Выхода нет.

И вот они отправляются в Храм, где Аонэль громко, напоказ целует Альтсина в обе щеки, а потом в губы, исчезнув после в толпе; граф движется к раненому ребенку. Взгляды вора и ведьмы скрещиваются в последний раз, он старается поддержать ее решимость. Добавить отваги. Он. Ей. А Бендорет Терлеах, хотя и склоняется с мнимым вниманием над окровавленным аколитом, стреляет глазами в его сторону и подает знак.

Альтсин слышит быстрые шаги за спиной, но не поворачивается.

Свист и темнота.

Его слишком сильно ударили. Вот так просто. Слишком сильно ударили его по голове, потому что только сейчас он вспоминает все.

Он напряг мышцы, дернул оковы. Оум, сукин сын, ты должен был помочь!

Тишина.

– Ну и что теперь, нежеланное дитя? – Голос служанки Владычицы Судьбы донесся из-за его спины, узкая ладонь дернула за волосы, а клинок прикоснулся к шее. Он понял, что женщина обращалась не к нему. – Ты насмеялась надо мной тем броском костей. Разнюхиваешь, где тебя не просят, лезешь в чужую игру. А ведь есть и те, кто по тебе тоскует, ох, очень тоскует. Что станешь делать сейчас, когда тот, с которым ты хотела встретиться, стоит перед тобой, а ты не в силах его освободить?

– Я лезу в чужую игру? Я… хм… Прежде чем ты перережешь ему глотку, может, ты ответишь, когда в последний раз ты заглядывала к нашей милой, сладкой и радостной Китчи? Китчи, которая должна была проследить, чтобы на Юге воцарились хаос и смерть? Ты назначила ее, поскольку Агар-от-Огня настолько честен и верен своему слову, что ни за что не нарушит данных обещаний, – голос девушки превратился в ядовитый шепот. – И кто тебе сказал, что я не могу его освободить?

Нож задрожал, а клинок его оцарапал кожу злодея жгучей чертой. Запах крови стал почти вещественным.

Оум… Оу-у-у-ум!!!

Глава 22

Огромную площадь заполняла толпа еще более густая, чем та, которую Деана видела во время въезда в город. Шелковые стены подняли, открывая дом для взглядов любого, и только шеренги воинов в желтом, зеленом и буром отделяли его внутренности от людей. Деана почти улыбнулась. Соловьи стояли между Буйволами и Тростниками, совершенно не понимая, что судьба их уже предрешена, а эта демонстрация верности извечным идеалам ни к чему не приведет. Глупцы. У Обрара было свое видение. Сто каменных столпов, мраморный купол и Око, пылающее под ним, создавали роскошный амфитеатр, в котором разыгрывалась очередная драма в тысячелетней истории этих южных стран.

Одна династия уходит, вторая возникает.

И все согласно привычной традиции смены власти, в посвисте клинков и фонтанах крови.

Деана видела эту схватку. Широкие удары тяжелой сабли, неторопливые и презрительные, никаких уколов, которые бы закончили «поединок» быстро и милосердно. Обрар хотел, чтобы весь город видел, как рубят их князя, чтобы никто не сомневался, чью кровь пьет Око и кто получает власть. А Лавенерес двигался медленно, неловко, кроме нескольких неуверенных ударов даже не пытался защищаться. Противник обескровил его серией неглубоких ран, было в этом нечто из жертвоприношения мстительному божеству.

Каждый удар сопровождался стоном, рвавшимся из тысяч глоток. Кричала площадь, кричали увешанные людьми стены домов и крыши, прогибающиеся под тяжестью зевак. Группка из шести слонов с Мамой Бо во главе, стоящая у подножия лестницы, трясла головами и неспокойно фыркала в ритме этих криков. Но никто ничего не мог сделать, потому что одетые в огненную красноту гвардейцы Обрара стояли вокруг храма, обнажив сабли, а сопровождавшие их другие цвета – коричневый Буйволов, желтый Соловьев и зеленый Тростников – говорили: Роды Войны принимают происходящее.