Но вошедшие едва взглянули на шпагу и кинжал. К правому плечу гоблин прижимал рукоятку арбалета, а стрела с четырьмя остриями была нацелена прямо на них. Левая рука странного существа поддерживала рукоятку, а указательный палец правой лежал на спусковом крючке.

— Ни с места, если жизнь вам дорога! — прогремел голос.

Джадсон Лафарж швырнул свою шляпу через несколько рядов.

— Ты что, Бэрри, совсем спятил? Положи эту чертову штуковину! Судья Каннингем уже говорил тебе…

— Стоять! — повторил гоблин. — Не двигайтесь, и я гарантирую, что никто не пострадает. Внимание!

Послышался зловещий щелчок. Что-то мелькнуло в воздухе в нескольких дюймах от левого уха Нокса и ударилось в заднюю стену. Нокс резко повернулся. Железная стрела вонзилась в стену примерно на половину своей длины возле висящей там афиши.

— Видите? — осведомился гоблин неожиданно нормальным голосом. — Я боялся, что кто-нибудь шагнет на «линию огня». Но все обошлось.

— Обошлось?! — рявкнул Лафарж. — Слушай, ты, Вильгельм Телль!..

— Вашими устами глаголет истина, папаша Джад! — подхватил гоблин. — Положите яблоко на ваш череп, и я его продырявлю — я имею в виду яблоко. Я так напрактиковался с этой штукой, что могу попасть в таракана на стене — они в театре еще попадаются, хотя тут и навели чистоту. Позвольте вам продемонстрировать…

Мистер Бэрри Планкетт, актер-менеджер труппы Марджери Вейн, выпрямился и двинулся им навстречу, держа арбалет за кожаный ремень.

— Значит, ты напрактиковался? — угрожающим тоном спросил Джадсон Лафарж.

— Да. Как я говорил…

— Вот и отлично. А теперь слушай меня, Робин Гуд. В пьесе только трое фехтуют по-настоящему…

— Ромео, Тибальт и Меркуцио. Соответственно Тони Феррара, Ли Хаксли и ваш покорный слуга. Думаете, я этого не знаю?

— Погоди! Есть еще один парень — приятель главного героя. Он мало участвует в пьесе, но появляется в самом начале, когда слуги этих Хэтфилдов и Мак-Коев — ну, тех, у которых вендетта — вступают в схватку, выбивает у них оружие и велит прекратить драку, пока их не упрятали в кутузку.

— Бенволио! — догадался мистер Планкетт. — Его играет Бен Редфорд. По какой-то не попятной для меня причине всем кажется очень забавным, что Беи будет играть Бенволио. Судья Каннингем настаивает на настоящих шпагах и кинжалах из его коллекции, и я с ним согласен. Тони, Ли и Бен — тоже. Ну так в чем дело, папаша Джад? Вы возражаете?

— Кто я такой, чтобы возражать? Моя работа — следить, чтобы вы не обанкротились. Я хочу сказать, что вы четверо не должны носить арбалет, как и старики Монтекки и Капулетти. За каким же чертом он тебе понадобился?

— Я позаимствовал его у Джейка Харпендена, который играет Самсона в первой сцене и ловко научился им орудовать. Смотрите! — С арбалетом в руке Планкетт вышел в проход между последним рядом и задней стеной и указал на стрелу, торчащую рядом с афишей. — Обратите внимание — в этом месте находится позолоченная розетка, и я угодил прямо в нее.

Сильным рывком правой руки Планкетт выдернул стрелу. Раскрошившаяся белая штукатурка посыпалась на пол.

— Теперь, — осведомился Лафарж, — ты хочешь разрушить весь театр? Что скажет страховая компания?

— А разве мы собираемся предъявлять ей требования? Никакого ущерба не причинено. Заполните дыру замазкой, покрасьте сверху, и стена будет как новая.

— Ты просто чертов псих! — рассвирепел Лафарж. — Вместо того чтобы портить вещи, на ремонт которых требуется целое состояние, лучше бы стрелял в афиши!

— В афиши? Боже упаси! В этой одежде отсутствуют карманы, — Бэрри Планкетт хлопнул себя по бедрам, — поэтому у меня нет при себе ни спичек, ни зажигалки.