Пан ректор же сразу к королеве бросился. И глаза у магистра Бучека были ну чисто плошки две.

– Матушка государыня! Цела ли ты?!

Ну да, на девок студиозусов что смотреть? Они то не настолько и ценные. Перемрет парочка – и не вспомнят.

Улыбнулась королева Стефания, за плечо пану ректору глянула – туда, где некромансеры червя изничтожали.

– Μилостью богов, цела, магистр Бучек. Хорошо в Академии нынче учат, панны эти молодые, – тут на нас с Радомилой королева указала, – в бой неравный вступили. И навроде преуспели.

Ну, насколько по силам было, настолько и управились… Пусть и не сразили чудище лютое, но и того, что сотворили, оказалось достаточно.

– Княжна Воронецкая да панна Лихновская, – поглядел на нас Казимир Γабрисович с нежностью отеческой и умилением великим. Оно и понятно, кабы не вмешались мы с Ρадкой – беда бы в Академию пришла великая. Помершая королева – это вам не ерунда какая. – Экие нонче панны героические на земле нашей родятся! Вам благодарность от Академии полагается.

Переглянулись мы с Радомилой. Обеим та благодарность потребна была как корове седло, а то и менее. Однако ж, вид приняли благопристойный да чинный.

И тут как раз в павильоне стихло все. Правда ненадолго. Червь то усилиями панов магистров упокоился, зато принц сотоварищи прибежал. И орал наследничек так, что едва стекла из окон не посыпались. Кинулся принц Лех к матери, на колени перед ней пал, в лицо умильно заглядывает.

Друзья его поодаль стоят… Глаза выпученные… И навроде как не на государыню пялятся, вовсе не на ңее.

– Радка, они чего? – шепотом у подруги спрашиваю.

Встрепенулась княжна, огляделась, а потом и молвит:

– Кажись, на ноги наши… смотрят…

Тут я и вспомнила – подолы то у нас теперича такие, что просто чистый срам. Да деваться то и некуда. Не скатертями же прикрываться – то курам на смех. Да и поздно как то уже.

– Что пялитесь? – спрашиваю у молодцев недобро. – Или ослепнуть хотите?

Покосилась на меня королева Стефания с опаской нешуточной, после на ректора посмотрела. Тот только рукой махнул, мол, да ничего, если и ослепнут – всяко вылечим.

Опосля слов моих отвернулись все окромя Свирского. Прочие только коситься украдкой решались, только рыжий пялился так, будто и правда ног девичьих в жизни своей ему видеть не довелось. А ведь всем известно, что дня не может пройти, чтобы не зажал девку какую наследник престол и друзья его.

– Ну… пойдем мы, что ли, – вздохнула Радомила, павильон оглядев.

Навроде все уцелели, но кого то червь задел случайно, кто от страха чувств лишился. Девицы – они же создания нежные, трепетные и нервные.

– Да идите, панны, идите, – милостиво нас пан ректор отпустил. – Потом вызову для разговору серьезного.

Королева напоследок улыбкой сердечной одарила, а мужчины, коих собралось изрядно, долгими взглядами.

– Ну чисто дети малые, – ворчу я себе под нос да шаг ускоряю.

Ох как в тот момент пожалела я, что наше то общежитие в самом дальнем и глухом углу кампуса. Пока дойдем с соседушкой, не разглядит нас только совсем уж слепой!

Долго еще смотрели в след паннам ушедшим молодцы зачарованно. Одному принцу не до того было – так и сидел подле матушки. Испереживался он за нее пресильнo, пока в павильон пробиться не могли.

Как бы ни была сурова королева Стефания, а любил ее сын.

Друзья же принцевы – они от ног панн молодых глаз оторвать не могли до последнего.