Через пятнадцать минут я уже снова был у домика рыбака. В оба конца гнал с сиреной. Магнус Торг опять заглядывал в окошко кухни. Услышав, что мы подъехали, он обернулся.

— Нет никаких следов. Я внимательно осмотрел все вокруг. Единственная надежда, что найдем отпечатки пальцев на ручке двери или внутри дома.

Только теперь я заметил, что дорожка перед самым домом выложена камнями и залита цементом. Неудивительно, что на ней не осталось следов.

— Окно в комнату можно открыть, — заметил один из поли цейских. — Форточка заперта не очень хорошо. Если немного по стучать, наверно, откроется. Тогда можно будет засунуть руку и открыть верхнюю и нижнюю задвижки.

— Нет, — остановил его Магнус Торг. — Подождем людей из Лунда. Тому, внутри, уже ничего не поможет. Осмотрите сарай и проверьте, нет ли каких-нибудь следов на пляже.

В сарае лежали сети, немного угля, наверно, остаток с про шлой зимы, и старый, давно не используемый велосипед. От дома к лодке вели наполовину стертые следы. Видно было, что кто-то прошел этим путгем дважды, туда и обратно.

— Это, наверно, рыбак, когда вытаскивал свою лодку, — предположил полицейский.

— Проверим позже.

Не прошло и часа, как возле нашей машины остановилась вторая. Из нее вылезли полицейские технической службы и уже знакомый мне rattslakare, доктор Торстен Росс.

— Вот мы и снова встретились. И опять при скверных обстоя тельствах. Что творится в этой Ломме? — заметил симпатичный врач. — Шестнадцать лет живу в Лунде, и за все это время толь ко три человека утонули в море, причем на всем побережье. А тут каждые два-три дня новый труп. Где он?

— Там, внутри. За запертой дверью, — сказал я.

— Может, он еще жив? Надо было выломать дверь.

Я пожал плечами.

— Мне тоже так казалось. Но господин forste kriminalassistent решил иначе. Он считает, тот человек мертв.

— Ну, ну, — пробормотал врач, — если это не так, будет большой скандал. Не оказать помощь раненому или умирающе му... Не хотел бы я тогда быть в шкуре Магнуса Торга.

— Это его дело. Я предложил ему свои услуги, но не мог действовать вопреки указаниям офицера полиции. Хотя, честно говоря, я не думаю, что наш «великий» ошибся.

Тем временем сотрудники технической службы внимательно осматривали дом. Искали отпечатки пальцев на дверной ручке, на косяке и даже на оконных стеклах. Один сделал гипсовые слепки следов на песке возле лодки. Но они не были довольны результатами.

— Ничего тут нет, — заявил один из них.

Пока шел осмотр, начальник местного полицейского поста, прибывший сюда еще раньше, чем бригада из Лунда, сообщал некоторые сведения о «den gammle fiskaren».

— Он жил тут уже лет двадцать. Прибыл прямо из госпиталя, где лечили больных заключенных, вызволенных из фашистских концлагерей акцией Фольке Бернадота. Вроде бы врачи велели ему жить у моря. Он был тогда очень слаб и совсем не говорил по-шведски. Ему дали этот домик и помогли привести его в по рядок. Поначалу поляк нанимался на разные работы. Но какой от него был толк? Он еще долго выглядел так, словно прибыл с того света.

— Неудивительно, — вмешался Торстен Росс, — я хорошо помню тех несчастных, которые прибывали на кораблях в Гёте борг и Мальмё. Мало кто мог сойти на берег своими силами. В основном их выносили на носилках и прямо укладывали в са нитарные кареты. Надо было слышать, что они рассказывали о своих переживаниях в гитлеровских концлагерях. Просто чудо, что они вообще выжили.

— Точно, — подтвердил один из полицейских. — Я был тогда еще мальчишкой и не все понимал. Знаю, что некоторые жители Ломмы хотели взять его к себе, в свой дом. Но он упорно отка зывался.