И словно их движением гонимый,

         Пред ними расступался мягкий прах…

         Противиться не мог он обаянью —

         Он волю дал беспечному мечтанью,

         И улыбался мирно, и вздыхал…

         А свежий ветр в глаза их лобызал.

         А во-вторых: Параша не молчит,

         И не вздыхает с приторной ужимкой,

         Но говорит, и просто говорит.

         Она так мило движется – как дымкой

         Прозрачной тенью трепетно облит

         Ее высокий стан… он отдыхает;

         Уж он и рад, что с ней они вдвоем, —

         Заговорил, а сердце в ней пылает

         Неведомым, томительным огнем.

         Их запахом встречает куст незримый,

         И, словно тоже страстию томимый,

         Вдали, вдали – на рубеже степей,

         Гремит, поет и плачет соловей.

         И может быть, он начал понимать

         Всю прелесть первых трепетных движений

         Ее души – и стал в нем умирать[5 - У Тургенева: «утихать».]

         Крикливый рой смешных предубеждений;

         Но ей одной доступна благодать

         Любви простой, и детской, и стыдливой…

         Нет! о любви не думает она —

         Но, как листок блестящий и стыдливый,[6 - У Тургенева: «счастливый».]

         Ее несет широкая волна…

         Все в этот миг кругом ей улыбалось,

         Над ней одной все небо наклонялось,

         И, колыхаясь медленно, трава

         Ей вслед шептала милые слова…

Уезжая домой, наш герой думал про себя: «Я рад соседям… Он человек богатый… дочь у них одна и притом она мила». Думая так, он гнал от себя другие, неуместные мечты, отголоски давно минувших дней… А что же Параша? Ей казалось, что все прежнее, вся жизнь ее изменилась; во сне ей виделся он, а поэту слышится над нею, спящею, какой-то насмешливый голос, который говорит:

         «В теплый вечер, в ульях чистых

         Зреют светлые соты;

         В теплый вечер лип душистых

         Раскрываются цветы;

         И тогда [7 - У Тургенева: «И когда».