— Небезопасны, — согласилась Рени, переваривая эту новую для себя информацию. — Хотя думаю, что Салли может позаботиться о себе сама, а ты всегда утверждал, что она тебе не нравится.

— Ну, в небольших дозах она даже забавна, — непринужденно сказал Барри. — Да брось это, Рин. Ты уезжаешь на четыре дня, у тебя куча времени, которое ты проводишь в крутых отелях, так что ты не имеешь права обижаться, если я несколько минут поболтаю с девушкой.

— Чтобы добраться из города до дома требуется несколько больше времени, — заметила Рени. Ее неприятно кольнула мысль, что Салли развалилась на ее месте в машине рядом с Барри, выставив на его обозрение свои знаменитые ноги.

— Мне было бы гораздо приятнее, если бы на ее месте была ты, — сказал Барри. В его голосе звучало такое раскаяние, что Рени расстроилась.

— Извини, Барри, но я просто не предполагала, что ты собирался поехать домой.

— Да и я не предполагал, пока мне не позвонил Элиот. Он просил меня приехать, чтобы окончательно обо всем договориться. Ведь ты больше никуда не поедешь, правда? Мне просто не терпится показать тебе «Сириус».

— Пожалуй, я оставлю следующие выходные свободными. Я заработала прилично, так что могу позволить себе отказаться от нескольких предложений, и к тому же я обещала своим, что приеду при первой возможности.

Она откинулась на жесткую спинку стула и задумчиво помешивала кофе. Рени все еще чувствовала себя усталой, сказывалось напряжение изнурительной рабочей недели. Барри внимательно вглядывался в нее. Она была в зеленом пальто с коричневой меховой опушкой по шее и в шапке из такого же меха. Ее матово-бледное лицо, казалось, светилось изнутри неярким светом, а слегка подкрашенные глаза таили в себе нежность и были мягче обычного. Она выглядела юной и уязвимой и была не похожа на ту уравновешенную молодую женщину, к которой он привык.

— Странно, но ты как будто изменилась, ты какая-то другая. Сделав над собой усилие, она стряхнула с себя задумчивость и обернулась к нему.

— Ну что ты, Барри, как я могла измениться за неделю?

Он проявил наблюдательность, обычно несвойственную ему, но не смог объяснить, что он имел в виду. Она беспокойно подумала, что он прав, — что-то в ней необъяснимо изменилось.

— Наверно, роскошь той жизни оставила на мне свой отпечаток, — беспечно предположила она, прекрасно понимая, что перемена, если она и произошла, была вызвана совсем не этим. Но Барри обеспокоило такое предположение.

— Как бы ты не вошла во вкус такой жизни.

— Я не стану этого делать. Я предпочитаю жизнь простую и ясную. — «Как ты» — мысленно добавила она. Барри такой понятный, с ним всегда можно быть уверенной в том, на каком ты свете, не то что Леон, он для нее загадка. Но почему она все время думает о нем?

Охваченная внезапным порывом, она подалась вперед и, протянув руку через столик, дотронулась до его руки.

— Мы можем обручиться?

Она почувствовала, как он вздрогнул.

— Ты же была против долгих помолвок, — напомнил он ей.

— Я передумала. Я бы чувствовала себя в большей безопасности, если бы принадлежала тебе.

Что ей могло угрожать? Леон? Она не знала почему, но ей хотелось найти пристань на этом берегу надежности, что олицетворял собой Барри, чтобы укрыться от нахлынувших волн чувства, которое грозило смести все воздвигнутые ею плотины и дамбы.

Барри был тронут. Сейчас она выглядела по-детски беззащитной, в ней не осталось и следа от ее независимости, но он колебался.

— Ты уверена, что хочешь этого? Она доверчиво улыбнулась ему:

— Вполне.