Он заставил себя рассмеяться.

– Ты лучшая в мире собеседница. При каждой встрече приходится играть в игру «Вопросы и ответы».

– Сдаюсь. Наверное, мы оба немного странно себя ведем, – ее голос смягчился, и она взглянула на него. – А что если бы все это было настоящим, Гэри?

– Что было бы настоящим? Все, что нас окружает?

– Мы сами.

Акация не сделала никакого заметного движения, даже не взглянула на него, но он почувствовал, что она как бы стала ближе.

– Сейчас мы по уши в дерьме, чтобы делать попытку разобраться. Лучше поговорим об этом, когда все закончится.

Ее глаза подчеркнуто внимательно рассматривали кусты, и он ощутил, как между ними пробежал холодок.

Далеко впереди кто‑то хихикнул.

– Что смешного? – удивился Алекс.

Акация застыла на месте. Смех послышался снова… и это был не игрок. Звуки доносились издалека и, кроме того, казались какими‑то не такими.

Это был сдавленный, прерывающийся смешок человека, которого щекочут так долго, что весь смех уже пропал, а остался только вопль жаждущих успокоения нервов. Устрашающие звуки становились все громче.

– Оливер! Переместитесь назад, – выкрикивал команды Честер. – Все, кто не сражается, соберитесь в центре колонны. Приготовьтесь!

Игроки медленно двигались вперед.

Алекс услышал шаркающие шаги. Они раздавались в такт хихиканью. Вымученный смешок‑шаг.

Странный икающий звук – еще один медленный глухой удар…

Наконец появился первый туземец, пяти с половиной футов ростом, одетый в коричневые лохмотья. Он смеялся. Черное лицо исказилось в ужасной ухмылке, все тело тряслось. В правой руке он держал мачете.

Мэри‑Эм взглянула на него.

– Он мой.

Она отделилась от колонны игроков и осторожно двинулась навстречу врагу, держа алебарду перед собой.

Теперь Апекс мог яснее разглядеть ее противника. Как и у туземца, сидевшего в засаде, у него была темная кожа и монголоидный разрез глаз. Это доказывало, что оккупировавшие остров японцы вступали в связи с форе. Получившиеся в результате метисы должны были обладать недюжинной жизненной силой. Как будто у Честера и без этого было мало неприятностей.

Когда Мэри‑Эм подошла ближе, туземец остановился и, казалось, только теперь заметил ее. Он медленно моргнул опухшими веками, и Алекс увидел, какой он грязный. Его лицо и руки были покрыты коркой глины. Прилипшие комочки земли выглядели влажными.

«Будто он только что поднялся из могилы», – промелькнуло в голове Алекса.

В этот момент в ноздри ему ударил запах.

«Нейтральный запах», – была его первая паническая реакция, которая тут же угасла. Запах был далек от нейтрального.

Однажды, много лет назад, Алекс купил себе старинную ловушку для мух, в которой насекомые попадают в воду. Как‑то жарким июлем он целую неделю забывал очищать ее, и сотни мух разлагались на солнце. Когда он, наконец, пришел очистить ее, ужасающая вонь прошла через него, как кирпич сквозь стекло, и все содержимое его желудка оказалось на стене.

Это было похоже. Гнилое… что‑то гнилое. Но не мясо. Что‑то менее чистое, чем мясо. То, что разложилось еще при жизни. Темно‑синее снаружи и бледно‑зеленое изнутри.

Мэри‑Эм слегка позеленела, но, увидев перед собой врага, обрела уверенность.

Туземец атаковал. Мэри‑Эм отклонилась в сторону, полоснула лезвием алебарды по животу противника и вновь повернулась к нему лицом. Тот засмеялся и нанес ей удар в голову.

Алекс вскрикнул от удивления, но Мэри‑Эм пригнулась, как будто ожидала этого. Она ударила ногой, как по футбольному мячу, целясь на дюйм выше голени. Падая, туземец еще раз взмахнул мачете, но Мэри‑Эм вновь уклонилась, повернувшись, как танцовщица с зонтиком, и быстрыми кистевыми движениями нанесла два удара ему в шею.