|
– Немнозечко тязеловаты. – Покажите ка… – А вы меня не застрелите? – У меня свой есть, чтоб застрелить. – У вас маленький браунинг, им не застрелить. – А вы откуда знаете, что у меня браунинг? – Так мы зе сипионы. Когда из отеля вы выходили, я к вам призался рукой, около портье, помните? – Нет. – Вот и хоросо. А я на осцупь все пистолеты знаю. У вас браунинг, английской фирмы. – Молодец! – искренне восхищается Блюхер. Польщенный шпик достает из под мышки кольт и протягивает Василию Константиновичу. – Вот, – говорит он. – Мозно посмотреть. Блюхер навскидку целится из пистолета. Высоко над ним, распластав крылья, летит ястреб. Блюхер берет его на мушку. Гремит выстрел. Ястреб, сломав крылья, стремительно падает на камни. – Господина, вы великий стрелок, – говорит шпик, – только где я теперь достану денег, чтобы купить патрон? – Сколько он стоит? – Недорого, но все таки. Мы, сипионы, бедные люди. Блюхер достает десятидолларовую бумажку и протягивает ее шпику. – Господин такой седрый, мы не будем вам месать и станем говорить, что вы осень осень хоросий министр. Второй шпик приносит намоченный платок. Блюхер промывает ранку и предлагает: – Ну что, обратно пойдем? – А вам хосется есе походить по берегу. – Хочется. – Если бы вы позволили нам идти босиком, – просит шпик, – то мы бы не месали вам звуком своих шагов сзади и вам бы казалось, что нас нет. – Если не оглядываться? – Мозно и оглядываться. Мы будем лозиться, когда вы оглянетесь. – Разувайтесь, – соглашается Блюхер, – я тоже босиком пойду. Идет министр босиком, подвернув брюки, песню поет, руками в такт размахивает, а ветер с океана свистит – свежий, великолепный ветер, навстречу ему идти всей грудью – нет большей радости. ЗАЛ «ЯМАТО ОТЕЛЯ» УТРО – Следовательно, – заканчивает Петров, – мы вновь выдвигаем только одно требование: незамедлительная эвакуация японских оккупационных войск из Приморья. Это справедливое требование, и мы уверены в том, что оно будет удовлетворено. Глава японской делегации, протирая очки, говорит: – Перед тем как мы выдвинем наши окончательные требования, нам бы хотелось урегулировать вопрос о японских солдатах, жертвах последних лет, похороненных на территории Дальнего Востока. Нам кажется, что следовало бы найти удобную для вас форму не только решить вопрос о материальных компенсациях, но и о моральных. В данном случае мы имеем в виду официальное соболезнование – словом, частности мы готовы обсудить вместе с вами, если вы согласитесь, а вы не можете не согласиться с нашим изначальным предложением, потому что оно законно и отвечает всем нормам человеческой морали. Блюхер сжимает кулаки и начинает вертеть головой – первый признак гнева. – На войне как на войне, – говорит он. – Не мы пришли на вашу территорию, а вы явились на нашу. Вас никто сюда не звал. Следовательно, ни о какой компенсации, ни материальной, ни тем более моральной, не может быть и речи. Мы приехали к вам, движимые лишь одним желанием: вести переговоры. Мы отвергаем диктат как метод. Блюхер садится на свое место, по прежнему покашливая от волнения. Молодые секретари японской делегации склоняются над головами советников, сидящих за стульями главы делегации и его заместителей. Глава делегации – генерал Мацушима – обменивается тихими, улыбчивыми фразами с заместителем. |
