Прежде всего следует, однако, отметить: бунт этот не был общенациональным. Индийцы деревень и городов, как известно, не принимали в нем участия. Кроме того, он ограничился территорией полунезависимых княжеств Центральной Индии, а также северозападными провинциями и королевством Ауд. Пенджаб остался верен англичанам со своим полком, состоящим из трех эскадронов индийского Кокоза. Верными остались и сикхи, представители низшей касты, которые особо отличились при осаде Дели, равно как и гуркхи, приведенные раджей Непала на осаду Лакхнау (в количестве 12 тысяч). Наконец, махараджи Гвалиора и Паттиалаха, раджа Рамгура, Рани из Бхопала также остались верны законам воинской чести и, употребляя местное индусское выражение, «верны соли».

Когда началось восстание, во главе администрации в качестве генерал-губернатора стоял лорд Каннинг. Возможно, этот государственный деятель несколько заблуждался относительно истинного размаха движения. Вот уже несколько лет, как звезда Соединенного Королевства заметно поблекла в индийском небе. Уход из Кабула в 1842 году ударил по престижу европейских завоевателей. Репутация английской армии во время Крымской кампании в ряде случаев тоже оказалась не на высоте. Был даже момент, когда сипаи, будучи в курсе того, что происходило на берегах Черного моря, решили, что восстание в местных войсках может иметь успех. Впрочем, достаточно было искры, чтобы воспламенить уже подготовленные умы. Барды, брахманы, маулави возбуждали их своими предсказаниями и песнями.

Такой случай представился в 1857 году. В течение этого года контингент королевской армии должен был несколько сократиться из-за внешних осложнений.

В самом начале года Нана Сахиб, иначе говоря, набоб Данду Пант, который жил возле Канпура, отправился в Дели, затем в Лакхнау, несомненно, с целью спровоцировать выступление, подготовленное заранее.

В самом деле, повстанческое движение началось вскоре после отъезда Наны.

Английские власти только что вооружили местную армию карабином Энфилда, который требует употребления смазанных жиром оболочек патронов. Кто-то пустил слух, что это говяжий или свиной жир, а патроны предназначались индусским или мусульманским солдатам туземной армии.

Короче, в стране, где население отказывается даже от мыла, так как в его состав может входить жир священного или же поганого животного, применение патронов, смазанных этим веществом, с оболочкой, которую надо было разрывать зубами, было встречено ропотом. Власти пошли на частичные уступки; но сколько бы они ни меняли конструкцию карабина, сколько ни уверяли, что жир, о котором идет речь, не применяется при изготовлении патронов, сломать предубеждения не смогли.

Двадцать четвертого февраля в Берампуре 34-й полк отказался от этих патронов. В середине марта был убит адъютант, а солдаты полка, расформированного после наказания убийц, стали в соседних провинциях самыми активными возмутителями спокойствия.

Десятого мая в Мируте, немного севернее Дели, 3-й, 11-й и 20-й полки восстали, перебили своих полковников и нескольких штабных офицеров, разграбили город, затем отошли к Дели. Там к ним присоединился раджа, потомок Тимура. Они захватили арсенал, а офицера 54-го полка убили.

Одиннадцатого мая в Дели восставшие Мирута самым безжалостным образом расправились с майором Фрейзером и его офицерами в самом дворце европейского командования, а 16 мая 49 пленников, мужчин, женщин и детей, пали под топором убийц.

Двадцатого мая 26-й полк, стоящий близ Лахора, разделался с начальником порта и европейским генерал-майором. Эта кровавая бойня приобретала все больший размах.

Двадцать восьмого мая в Нурабаде появились новые жертвы среди англо-индийских офицеров.

Тридцатого мая в казармах Лакхнау восставшие убили бригадира, его помощника и еще нескольких офицеров.

Тридцать первого мая в Барели, в Рогильканде — новые жертвы среди офицеров; застигнутые врасплох, они даже не смогли оказать сопротивления.