Короче, Гринривер подскочил и с вызовом уставился на заглянувшего в дыру в потолке дракона, копируя его взгляд. У молодого человека болела голова, он не слишком хорошо помнил события последних часов, но совершенно точно знал, что случилось нечто ему сильно неприятное. Из за этого ощущения он очень хотел кого то убить и золотая ящерица для этих целей подходила как нельзя лучше.

Привычно подавив приступ тошноты (Ричард давно не считал свои сотрясения) он украдкой огляделся. Заметил он и умирающего Илаю и ревущего Рея.

— Ну? Типа я в ужасе и сам готов залезть в твою пасть, ты только это, подползи поближе, повелитель небес! Я вкусный! Могу даже посолить! — Ричарду наскучило играть в гляделки с драконом. И у него еще были дела.

— Усмири свое сердце, Ричард. Время битв прошло.

Гринривер узнал голос и через мгновение увидел его обладателя. Вождь Нбганда ловко соскользнул с головы летающего ящера и предстал перед молодым аристократом.

Куда-то делался издевательски-карикатурный акцент, а глаза вождя были таким же, как и у дракона, с которого он спрыгнул. Радужная оболочка золотого цвета, и вертикальный зрачок.

— О, благородный вождь, а с чего меня разжаловали до Ричарда? А как же Могучая падла и… — Ричард почесал в затылке и выдал скороговоркой. — …дальше я ужа как то и не помню что нес этот болван Херля?

Вождь усмехнулся и прошелся по залу. На пару ударов сердца он остановился над распластанным Илаей и что-то причитающем Ричардом. Громила впал в транс и ничего не замечал вокруг.

— Вашему народу не ведома магия имен, молодой лорд. В вашем мире все смешалось. Рожденный править — служит. Несущий разрушение и смерть несет волю жизни. А слышащий мир крапает статейки на потеху публике. — Вождь вел странные разговоры, и Ричард следил за ним исподлобья. Его золотые волосы слиплись в грязный ком из-за пота и грязи.

— У нас таких рожденных править как комаров в этих лесах. Чтобы править, надо убить всех остальных рожденных править. Но мы все же люди, жить хотим, ищем компромиссы. — Ричард дернул щекой в раздражении. — Слышать мир мало, надо слышать и общество. Только восторженные идиоты не понимают, что люди — это тоже мир. Большая его часть. А несущего разрушение выгнали из рядов армии тьмы за жестокость. И пенсию дали, чтобы случайно не вернулся обратно. Куда ему еще идти? Только я не понимаю, к чему все эти разговоры?

— Я не играю в ваши игры, Ричард. Я всего лишь говорю, что вижу. Это ваш мир. И вам в нем жить. — Голос вождя был мягок.

— Наш мир уничтожит ваш. Экспансия неизбежна. — Гринривер, апротив, едва не фыркал от раздражения. Если бы у Ричарда был хвост, он бы им сейчас дергал. — В понимании наших властителей Вы сидите на золоте. Вы подтираетесь банкнотами. Мы придём и заберем все. Это лишь вопрос времени. На любую силу найдется хитрость. Вас мало, а в империи люди каждый день думают, как подчинить ваши земли. И этих людей больше, чем вас живет в этих джунглях.

Вождь расхохотался. Смех, грохочущий обвалом, прокатился по всем углам зала и утонул в бездонном небе.

— Наша история насчитывает бесчисленное число лет. Если бы я умел считать, я бы назвал тебе цифру. Деревья памяти дают семена, Ричард. Лес может быть и каменным. А люди в костюмах вполне сойдут за крокодилов. Особенно некоторые. — Лукавый взгляд золотых глаз уперся в насупленное лицо. — Нам нечего делить, юный Лорд.

— О великий и могучий хрен пойми кто! — Взвился молодой человек. — И на кой хер тебе, древнему и бесконечному понадобились скромные персоны волшебников — алкоголиков? Раз вы такие сильные и… что там по списку, не помню уже.