|
Значит, кто-то то ли уже вызвал помощь, то ли пытался это сделать. Любой из этих вариантов меня не устраивал, поскольку наверняка у пиндосов налажена система переклички, и поняв, что один из «опорников» не отзывается, они вполне могут выслать мотоманевренную группу или что-нибудь летающее. Варенуха, словно стыдясь за проявленную полчаса назад слабость, вообще старался не смотреть мне в глаза, находил малейший повод доказать, что все в норме. Бывший водила, отстранив Михася, отодвинул влево до упора застрявшую на полпути створку ворот и первым вошел за ограду. С любопытством поозирался, сунул нос внутрь кабины застывшего на выезде джипа и, бестрепетно сбросив на землю покойного иностранца, сел за руль. Мне стало интересно, что будет дальше, и я придержал Мишку за рукав. Замерев, мы молча ждали. Из кабины минуты две раздавалось невнятное бормотание, потом к нему добавился звук ворочавшихся рычагов, и вот «чудо враждебной техники» завелось, а из открытой дверцы высунулась плешивая башка Варенухи. Деловито поглядывая за спину, он сдал задним ходом почти без рывков, словно век управлял импортным авто. Чуть погодя, уже соколом смотря в нашу с приятелем сторону, он деловито спросил: – Ну, куда этот драндулет ставить? – Отгони его от ворот. – Я решил вести себя так, будто бы ничего не произошло: слабости есть у всех. – Сейчас проверим ангары с трофеями, потом придумаем, на чем отсюда уходить. Кивнув, водила занялся агрегатом, а мы с Мишкой, уже не останавливаясь, пошли к ближайшему ангару. Оглядываясь по сторонам, я без всякого интереса оценил результаты нашей «газовой атаки». Большинство гранат упали с недолетом, но у них оказался довольно велик коэффициент рассеивания – наемники умирали практически мгновенно. Те, что сидели на вышках и в стрелковой ячейке у ворот, вроде как пытались развернуть станковое оружие в сторону точки обстрела, но газ распространялся слишком быстро, что при полном безветрии сыграло мне на руку. При беглом осмотре я насчитал восемь покойников внизу, включая одного наблюдателя, упавшего с вышки у ворот. Сколько еще находилось там, на верхотуре и в строениях, считать было некогда. Лица захватчиков не искажала даже тень агонии, словно смерть пришла быстрее, чем они осознали, что умирают. Это мне не нравилось: впредь пиндосы так легко не отделаются и будут подыхать как можно болезненнее. В поисках чего-нибудь полезного, я заглянул в казарму, потом в домик. Трупов ни там, ни там не нашлось – видимо, все солдатики выбежали, чтобы посмотреть, что происходит. В командирском доме обитало двое, об этом свидетельствовала пара аккуратно застеленных кроватей. Тут нашлась кипа карт района, испещренная большей частью непонятными мне значками. Удивило наличие в дальнем левом углу у окна целого штабеля больших картонных коробок с сигаретами. Потом вспомнилось, что в Европе, да и вообще на Западе сигареты жутко дорогие, но зачем им кишиневские подделки?.. Не задумываясь над эдакой пустяковиной, я повернулся, чтобы выйти, но взгляд зацепился за стоящий на письменном столе справа бинокль. Миниатюрный, габаритами с театральный, однако с блямбой встроенного дальномера. Вещь! На ходу я сунул оптику в карман брюк, сразу вздувшийся, и вышел на улицу. Больше тут действительно задерживаться не стоит. Возле крыльца, слева, ничком лежал труп наемника. Видимо, он бежал к навесу с припаркованными машинами, но не повезло. Ну, значит, сегодня твоя очередь... Однако внимание мое привлек небольшой, явно очень тяжелый чемоданчик, прикованный к руке трупа узким стальным браслетом. Наемник потратил свои последние минуты на то, чтобы взять кейс. В два приема вскрыв чемодан принесенным из инструментального шкафа «фомичем» и посмотрев на содержимое, я лишь сплюнул. Иностранец спасал деньги. Ровными пачками в чемодане были уложены новенькие незнакомые мне бумажки с надписями на английском. Банкноты достоинством в сто и пятьдесят тугриков. |
