|
Но вот совсем перестало встряхивать воздух и снег. Дрожь под ногами и в ногах унялась. Снег оседал, лепился уже без шараханья, валил обрадованно, сплошно, будто висел над землей, копился, дожидаясь, когда стихнет и уймется внизу огненная стихия. Тихо стало. Так тихо, что солдаты начали выпрастываться из снега, сдвигать шапки с уха, оглядываться недоверчиво. - Все?! - спросил кто-то. "Все!" - хотел закричать Борис, но долетела далекая дробь пулемета, чуть слышные раскаты взрывов пробурчали летним громом. - Вот вам и все! - буркнул взводный.- Быть на месте! Проверить оружие! - А-а-а-аев!.. А-я-а-аев! Голос приближался. - Ан-ан... Ая-я-аяев... - Вроде вас кличут? - навострил тонкое и уловчивое ухо бывший командир колхозной пожарки, ныне рядовой стрелок Пафнутьев, и заорал, не дожидаясь разрешения: - О-го-го-о-о-о-о! - грелся Пафнутьев криком. И только он кончил орать и прыгать, как из снега возник солдат с карабином, упал возле танка, занесенного снегом уже до борта. Упал на остывшего водителя, пощупал, отодвинулся, вытер с лица мокро. - У-уф! Ищу, ищу! Чего ж не откликаетесь-то? - Ты бы хоть доложился...- заворчал Борис и вытащил руки из карманов. - А я думал, вы меня знаете! Связной ротного,- отряхивая рукавицы, удивился посыльный. - С этого бы и начинал. - Немцев расхлопали, а вы тут сидите и ничего не знаете! - забивая неловкость, допущенную им, затараторил солдат. - Кончай травить! - осадил его старшина Мохнаков.- Докладывай, с чем пришел, угощай трофейной, коли разжился. - Значит, вас, товарищ лейтенант, вызывают. Ротным вас, видать, назначат. Ротного убило у соседей. - А мы, значит, тут? - сжал синие губы Мохнаков. - А вы, значит, тут,- не удостоил его взглядом связной и протянул кисет: - Во! Наш саморуб-мордоворот! Лучше греет... - Пошел ты со своим саморубом! Меня от него... Ты девку в поле нигде не встречал? - Не-е. А чо, сбегла? - Сбегла, сбегла. Замерзла небось девка.- Мохнаков скользнул по Борису укоризненным взглядом.- Отпустили одну... Натягивая узкие мазутные рукавицы, должно быть, с покойного водителя, плотнее подпоясываясь, Борис сдавленно проговорил: - Как доберусь до батальона, первым делом пришлю за ранеными.- И, стыдясь скрытой радости оттого, что он уходит отсюда, Борис громче добавил, приподняв плащ-палатку, которой были накрыты раненые: - Держитесь, братцы! Скоро вас увезут. - Ради бога, похлопочи, товарищ лейтенант. Холодно, мочи нет. Борис и Шкалик брели по снегу без пути и дороги, полагаясь на нюх связного. Нюх у него оказался никудышным. Они сбились с пути, и, когда пришли в расположение роты, там уже никого не было, кроме сердитого связиста с расцарапанным носом. |
