|
— Синдикат всего лишь поддерживает равновесие всеми доступными способами. А я пришёл сюда исключительно по старой дружбе, не для того чтобы угрожать. Для того чтобы предупредить. И попросил прийти твоих друзей, надеясь, что они смогут тебя отговорить. И если уж быть до конца откровенным… я не знаю, проиграешь ли ты или выиграешь. Пока не дойдёшь до финиша, не узнаешь своё место. Но если вы в это ввяжетесь, у вас будет столько неприятностей, что… Он посмотрел по сторонам, словно пытался найти подходящее сравнение, затем махнул рукой и пошёл прочь, даже не попрощавшись. Лекс посмотрел на Андерса и Лиску. Те сидели притихшие, задумчивые, немного ошарашенные. — Ну, что скажете? — мрачно спросил Лекс. — А что тут скажешь? — хмыкнул Андерс. — Я ваще не понял, что это сейчас было. — Это было предупреждение, — пояснила Лиска. — Китайское? — Тебя ещё не отпустило? — едко полюбопытствовала Лиска. — Ну, ладно, ладно… Я всё понял. Синдикат и скинхеды — враги. Этот твой знакомый сказал нам, что если мы станем работать на Эйзентрегера, то нам крышка, и теперь нам надо решить, лезть туда или нет. Правильно? — Только крышка будет не только нам, но и всему миру, — сказала Лиска. — Ну, это по его словам. А может, мир действительно станет лучше и чище. — Что-то я не помню, чтобы с приходом Гитлера мир стал лучше и чище. — При чём тут Гитлер? Гитлер вообще был пешкой, чем-то вроде вывески у нацистов. — Он вообще-то их вождём был, — напомнила Лиска. — Точнее, громкоговорителем. Там всем заправлял Хаусхофер… — Кто? — Хаусхофер и Гесс, и если мы говорим о Германии как об империи, то сто лет назад… — Заткнитесь оба, а? — нервно попросил их Лекс. — Плевать на то, что было сто лет назад. Плевать на то, что было десять лет назад, и на то, что было вчера. Надо решать, как действовать сейчас. — Нашим сказать надо, — предположила Лиска и неуверенно добавила: — Наверное. — Если вы не захотите связываться с Синдикатом и приведёте убедительные аргументы, я скажу Северу, что наша команда стала неэффективной, и откажусь от его предложения. Лиска? — Я не боюсь Синдиката, — ответила Лиска. — Я уже говорила, чего я боюсь. Шесть месяцев изоляции… Ну, там, клаустрофобия и всё такое… — Это время пролетит очень быстро, особенно если всё это время работать, а не думать о клаустрофобии, — сказал Лекс. — У японских корпораций есть двух- и трёхгодовые проекты. И ничего, люди работают. — Да, я знаю. А по окончании контракта становятся миллионерами. — И, как правило, заключают ещё более выгодные контракты. Так что? Твое мнение? — Я как все, — ответила Лиска и сразу же поправилась: — Как ты решишь, так и будет. — Ясно. Андерс? Андерс пожал плечами. — Я у вас человек новенький… — Но право голоса у тебя есть. — Дружище, я как Лиска. В смысле, я — как ты скажешь. Скажешь «да», значит — да. Скажешь «нет», значит — нет. Но… Андерс сделал многозначительную паузу и принял задумчивый вид. — Но? — нетерпеливо спросил Лекс. — Если меня не будут перебивать, то я объясню свою позицию. Лиска и Лекс переглянулись, девушка вздохнула и покачала головой. — Объясняй, — кивнул Лекс. — Только покороче. — Дело в том… вот смотрите. Мне тридцать лет. У меня есть дом, машина, еда, одежда, в общем, я, может быть, не богат, но уж точно обеспечен всем необходимым. Казалось бы, надо жить в своё удовольствие и ни о чём не задумываться, но знаете что? Я задумываюсь. |
