– Скажите мне одну вещь, – спросил я снова. – Причем итальянцы во всей этой истории? Что им нужно от мистера Хедльстона?

– Разве не знаете?! – вскрикнул он. – Старый мошенник принял на хранение, и притом на тайное хранение, громадный капитал от итальянских карбонариев[3 - Так назывались члены тайного политического союза, сначала направленного против владычества французов в Италии, а затем, в 20-х годах прошлого столетия, поставившего себе целью объединение Италии, под властью демократической республики. Сначала карбонарии переодевались угольщиками, откуда и произошло их название (carbonaro, по-итальянски, – угольщик).]: – целых двести восемьдесят тысяч фунтов, ну и, конечно, растратил его, не знаю только весь ли, неудачными спекуляциями. Из-за этой растраты не удалось восстание в Триденте или Парме, которое должно было послужить сигналом к революции во всей Италии, и теперь карбонарии гонятся за Хедльстоном, чтобы ему отомстить. Счастье будет, если наша шкура останется цела.

– Карбонарии! – воскликнул я. – Ну, плохо дело! Не сдобровать старику.

– То же и я думаю, – сказал Норсмаур. – Вообще, все мы тут попали в изрядную ловушку, и, откровенно говоря, я рад, что вы здесь и поможете нам. Если не удастся охранить старика, постараюсь, по крайней мере, спасти дочь… Идите в павильон и оставайтесь с нами. И вот вам мое слово, моя рука, я вам друг, пока старик не спасется или не будет убит. Но, – добавил он, – как только дело решится, мы снова соперники, и предупреждаю, берегитесь!

– Идет! – ответил я.

И мы пожали друг другу руки.

– Теперь скорее в нашу цитадель! – сказал Норсмаур и быстро пошел против дождя.

Глава VI

Повествует о моем знакомстве с высоким мужчиной

В павильон впустила нас Клара. Я почти не узнал комнат первого этажа, – они действительно были укреплены, как цитадель. Входная дверь, кроме прежних болтов, защищалась еще очень крепкой баррикадой, которую, однако, изнутри легко было разобрать настолько, чтобы быстро приотворить дверь. Из сеней мы прошли в столовую, слабо освещавшуюся лампой. Окна ее были защищены еще надежнее, чем наружный вход. Створки ставней были укреплены продольными и поперечными железными полосами, которые, в свою очередь, соединялись с другими металлическими подставками и брусками, упиравшимися частью в пол, частью в потолок, частью даже в противоположную стену. Вся эта защита выглядела прочной и удобной. Я не мог скрыть своего удивления.

– Я здесь инженерствовал! – воскликнул Норсмаур. – Помните скамейки в саду? Вот они, видите, как пригодились!

– Я не знал за вами столько талантов, – ответил я. – Настоящий крепостной инженер.

– Нужно вам оружие? – спросил Норсмаур, указывая на большую коллекцию ружей и пистолетов, размещенную в удивительном порядке вдоль стены, несколько ружей наготове были прислонены к буфету.

– Благодарю вас, – ответил я. – Со времени нашей ночной встречи, я не выхожу без револьвера. Но, сказать вам по правде, я нуждаюсь в подкреплении пищей, со вчерашнего вечера ничего не было у меня во рту.

Норсмаур тотчас достал блюдо холодного мяса, к которому я присел с великим аппетитом, и бутылку хорошего бургундского, хотя, как я уже говорил выше, я всегда из принципа, избегал вина, и если в редких случаях его пил, то в самом ничтожном количестве; тут же, помнится, я с громадным удовольствием выпил почти всю бутылку, – не менее трех четвертей, но надо принять во внимание, что я в павильон пришел весь измокший и сильно озябший от дождя, и вино благотворно меня согрело.