Кэролайн Карвер. Пекло
Посвящается памяти моего отца
1
Казуар умер мгновенно. Один удар «судзуки» – и нет казуара. Еще секундой назад большой великолепный обитатель тропического леса переходил дорогу, и вот он уже лежит со сломанной шеей – двухметровая куча черных перьев, мокрых от крови, которая вытекает из открытого черного глаза. Джорджия Пэриш поверить не могла, что это она убила редкую птицу, живущую в тропиках. Правда, она спешила, боялась не успеть на самолет, но ей и в голову не приходило, что в такой проливной дождь кто‑то выходит на прогулку. Ей казалось, что опоссумы, бандикуты, кенгуровые крысы и все прочие божьи твари должны тихо сидеть в своих норах и укрытиях, спасаясь от циклона Таня. А этому казуару приспичило пройтись. Проведя ладонью по лицу, Джорджия посмотрела в сторону окраины города, где под пальмами и фигами приютилось несколько ветхих деревянных коттеджей. Людей не видно. Джорджия не знала, радоваться ли ей этому, или огорчаться. С одной стороны, она хотела извиниться, с другой – боялась признаться в своем проступке, так как любой житель Налгарры с удовольствием наказал бы ее и был бы прав, ведь у нее за спиной остался огромный черно‑желтый знак, предупреждавший автомобилистов о возможной встрече с казуаром. У Джорджии все внутри переворачивалось от ощущения вины. Она поглядела на вмятину сразу над бампером, куда казуар угодил головой. «Извини, – мысленно сказала она, обращаясь к мертвому казуару, но все равно хорошо, что благодаря бамперу ты не пробил ветровое стекло и оставил меня в живых. Не то чтобы меня радовала твоя смерть, но уж лучше один ты, чем мы оба, ты так не считаешь?» В этот момент мысли Джорджии переключились на Эви, которая одолжила ей «судзуки». Даже если она оплатит ремонт, Эви придется отвечать за убитого казуара, а это не шутки. Надо будет признаться ей, как плохо она отблагодарила ее за услугу. Джорджия коротко помолилась за убитую птицу. Тяжелый запах тропического леса, где много мошкары, много влаги и, естественно, много мангровых деревьев, стоял у нее в горле. Ей было известно, что стоит выглянуть солнцу – температура воздуха сразу подскочит, словно кто‑то зажжет гигантскую газовую горелку. Воздух станет как бурлящий кипяток, и Джорджия порадовалась облакам. Вернувшись в машину, Джорджия старательно объехала труп. Ей не хватило бы сил оттащить тушу. Молодой казуар весил не меньше, чем она сама, килограммов шестьдесят, а то и больше. Теперь она ехала медленнее по мокрой дороге, вслушиваясь в глухой шорох работающих дворников и вглядываясь в даль: не дай бог встретиться еще с каким‑нибудь представителем лесной фауны. Две смерти в один день. Собственно, дедушка умер раньше, но кремировали его всего четыре часа назад. Хотя от дурных предчувствий у Джорджии и так сосало под ложечкой, она вдруг ощутила радость оттого, что ее матери Линетт нет рядом. Сейчас та затягивала бы на шее бусы из горного хрусталя и говорила, говорила о предзнаменованиях и жутком совпадении, а Джорджия, вытаращив от страха глаза, изо всех сил старалась бы переменить тему. Объехав сломанную пальму на краю дороги, Джорджия вспомнила, какой неестественно спокойной была ее мать на похоронах, а потом ей пришла на память большая сигарета с марихуаной, которую та курила по дороге в крематорий. – Дорогая, ты пила бренди, – безмятежно произнесла Линетт в ответ на вопросительно поднятые брови Джорджии. – Тебе ведь известно, что я не пью… Джорджия подумала, что, наверное, от многих пахло марихуаной, но решила, что не стоит из‑за этого расстраиваться. Всем было известно, что одно время они жили в коммуне «Свободный дух» рядом с Налгаррой, и, наверное, кто‑то удивился, а кто‑то даже и был разочарован, обнаружив обычный шоколадный бисквит вместо печенья с марихуаной. |
