|
А тут как раз! Редчайшее! - Он бросился к столу, зашелестел страничками пухлой тетрадки. - Вот, вот! Я ему, а он колоть! Вот! Метеорит, высочайшая температура - раз. Месторождение смолки - два! Подземные источники - три! И всё! Делитель! Природный! Заработал! Энергия ядра, по цепочке! Пошла - не остановишь! Восемьсот лет! Я Маше и Тото письмо! Нет, не верят! Думают, я с ума! Потому что из сумасшедшего дома! - Да постойте же! - взмолился Митрофаний, у которого от напряжения на лбу выступили капли пота. - От падения метеорита в месторождение урана заработал какой-то природный механизм, начавший источать энергию. Я ничего в этом не смыслю, но предположим, всё так, как вы говорите. Однако в чем здесь опасность? - Не знаю. Не медик. И в тетрадь не писал, потому что не знаю. Но уверен. Совершенно уверен. Я там несколько часов, а рвота, потом лихорадка. Схимники все время. Вот и умирают. Полгода, год - и смерть. Преступление! Надо закрыть! А никто. Не слушают! Я к тому, с черепом. Он на меня рукой... - С каким черепом? - опять перестал понимать преосвященный. - Про кого это вы? - Ну, на лбу. Вот тут. Который без лица, с дырками. Там. - Физик снова махнул рукой в сторону Окольнего острова. - Схимник? Старец Израиль? У которого на куколе вышит череп с костями? - Да. Главный. Нет, машет! Я к Коровину, а он иглой! Я тетрадь, а он не читает! - Голос Сергея Николаевича задрожал от давней обиды. - Думал-думал, придумал. Черный Монах. Испугаются. Проклятое место. И тогда спокойно исследовать. Без помех. - Но как вы обнаружили эманацию? Помнится, я читал, что излучение этого рода не воспринимается органами чувств. Лямпе горделиво улыбнулся: - Не сразу. Сначала пробу шара. Сразу понял - метеорит. Оплавленная поверхность. Радужная. Красиво. Особенно когда фонарем. Тайна скита. Священная. Старцы секрет. Восемьсот лет. Потому, наверно, и молчание. Чтоб не проболтались. Пробу и так, и этак. Ничего. Твердость исключительная. Приплыл снова. Напильник закаленной стали. Все равно никак. Тогда алмазный напильник. Из Антверпена. Почтой. Помогло. За четверть часа - вот, три грамма. - Он показал на горку порошка в колбе. - Для анализа довольно. - Вы выписали по почте из Антверпена алмазный напильник? - Митрофаний вытер платком испарину, чувствуя, что его голова, хоть и с голубой аурой, отказывается вмещать столько поразительных сведений. - Но ведь, должно быть, очень дорого? - Возможно. Все равно. У Коровина денег много. - И Донат Саввич даже не спросил, зачем вам такая диковина? - Спросил. Я рад. Объяснять - он руками. "Про эманацию не желаю, будет вам напильник". Пускай. Главное - получил. Владыка с любопытством посмотрел на стол. - Где же он? Как выглядит? Ученый небрежно махнул рукой: - Пропал. Давно. Неважно, больше не нужен. Не перебивайте глупостями! - рассердился он. - Крест целовали! Слушайте! - Да-да, сын мой, простите, - успокоил его преосвященный и обернулся на Бердичевского - слушает ли. Тот слушал, и превнимательно, но, судя по наморщенному лбу, мало что понимал. В отличие от епископа Матвей Бенционович новостями научного прогресса интересовался мало, кроме юридических журналов почти ничего не читал и про таинственные свойства радия и урана, разумеется, ничего не слышал. - Так что показал анализ метеоритной субстанции? - спросил владыка. - Платино-иридиевый самородок. Оттуда. - Лямпе ткнул пальцем в потолок. - Иногда из космоса. |
